— Пусть постоит у меня в Почайне, как я у него в Суду стояла, тогда дам помощь!

Посол не поверил своим ушам и не сразу решился доложить о такой невиданной дерзости варварской правительницы. Кроме того, ему донесли, что архонтесса отправляла своих людей к Оттону I просить священников для разъяснения сути христианской веры! Это было уже совсем крамольно, Феоктист с ужасом ожидал реакции императора Константина на такое поведение варваров. Казалось, война неизбежна.

Но за княгиней Ольгой стоял молодой князь Святослав. Грек Феоктист со злорадством размышлял о том, что станет с этими варварами, когда византийские войска наголову разобьют дружину князя Сфендослава, как когда-то громили дружину его отца князя Игоря. Правда, знакомый купец покачал головой в ответ на такие речи:

— Этот русский князь не так прост, он хитер и вполне может побеждать сильного врага.

Посол надменно усмехнулся. Феоктисту, как и многим другим, казалось, что византийская армия непобедима, ее военное искусство оттачивалось веками, тактика разрабатывалась со времен императора Юстиниана. Наверное, так и было, византийцы воевали по всем правилам военного искусства и в этом были непобедимы. Но стоило кому-либо попытаться выступить против них без этих самых правил, и военачальники Константинополя вставали в тупик. Так дважды оказывались под стенами Константинополя дружины русских, пройдя не по правилам через земли болгар и поставив свои суда на колеса, так не по правилам вел себя болгарский царь Симеон. Так не по правилам станет воевать и князь Святослав, но тогда он еще мало проявил себя в больших походах, и грекам казалось, что поведение русских может объяснить только их варварство. Посол передал слова княгини своему императору, но это был уже Роман II, сын императора Константина Порфироносного. Сам Константин внезапно умер, поговаривали, что был отравлен, даже подозревали в этом его сноху прекрасную Феофано, дочь кабатчика, вознесенную вопреки желанию отца на трон его сыном Романом, но вслух никто ничего говорить не смел. А зря, через некоторое время красавица отправит на тот свет и надоевшего мужа, а потом и любовника….

Но все это было так далеко от Киева, который жил своей жизнью. Шли год за годом. Вои князя Святослава без конца тренировали свое умение в стрельбе из лука, в поединках на мечах, в скачках, в гребле. Когда-то Свенельд схитрил и набрал в дружину князя совсем молодых гридей, ровесников самого князя. Святослав почему-то не обиделся, наоборот, стал учиться вместе со своими дружинниками, они мужали и становились ловкими и сильными воями одновременно со своим князем. Святослава иногда тяжело было разыскать среди остальных.

Преславе нелегко, хотя и старается ей помочь княгиня Ольга. Трудно в чужой стране: незнание речи — глухая стена. Но и когда речь понимать стала, в другом завязла — в чужих обычаях. У русичей тысячи и тысячи примет, они про все знают. Но у чужой земли и приметы чужие, научиться им жизни не хватит, русичи впитывают все с молоком матери, как и другие люди свое. Русь богата, земли много, зверя в лесу тоже, рыбы в реках, всего вволю. Может, оттого душа у людей широка, как ее просторы? Киевляне приняли молодую княгиню доброжелательно, глядели приветливо, не пеняли, что не понимает или не знает чего, учили, помогали.

Но то чужие, с ними проще. Тяжелее всего было с мужем. Князь Святослав тоже глядел ласково, обнимал жарко, но Преслава видела, что ему хочется, чтобы жена во всем оказывалась первой, лучшей. А так не всегда получалось, и оттого ложилась досадная складочка у губ князя, совсем как у его матери. Чуть позже Преслава поняла, что Святослав невольно сравнивает ее с княгиней, и стала расспрашивать об Ольге у старой холопки, помогавшей по дому. Звали ту непривычно для Киева Лузей. Оказалось, что Лузя знала княгиню Ольгу еще с детства, жили вместе в Выбутах. Преслава удивилась — как так, княгиня жила в дальней веси? Лузя посмеялась в ответ: да, Ольга не княжеского рода, только это ничего не значит. Рассказала, как гадали они, как обе вышли замуж, как ушла Ольга в княжий терем третьей женой князя еще совсем девочкой, как смогла стать правительницей огромной страны и не стушевалась даже после гибели мужа.

Долгие разговоры с Лузей привели к тому, что Преслава стала во всем подражать княгине Ольге — ходить, как она, смотреть так же, разговаривать. Ей очень хотелось, чтобы Святослав это заметил, похвалил. Но вышло совсем по-другому. Впервые осознав, что жена копирует его мать, Святослав просто посмеялся, потом даже рассердился. Его голос стал злым:

— К чему другой подражать? Свое иметь в душе надо! Сама будь такой, как княгиня, а не корчи рожи, на нее похоже!

У Преславы от обиды задрожали губы, она едва сдерживала готовые брызнуть из глаз слезы. Святослав, как многие мужчины, терявшийся от женских слез, не зная, что делать, со злости добавил:

— У княгини норов княжеский, ее слез никто отродясь не видывал, а ты…

Он выскочил за дверь, хлопнув что есть силы. Преслава разревелась уже в голос. Утешение пришло откуда не ждала — грохот двери и ее рыдания услышал Улеб. Так они впервые после замужества Преславы поговорили по душам. Князя Святослава, как всегда долго, не было дома, зато его брат навещал молодую княгиню ежедневно, беседовал, развлекал, смешил. С ним было много легче, чем со Святославом, Улеб много знал, умел поговорить, а главное, откровенно восхищался женой брата. Преслава почувствовала себя намного лучше, младший князь твердил, что она красива и умна, что княгиня Ольга тоже не сразу стала такой властной и сильной, а про ее слезы… Кто знает, сколько пролила их княгиня в подушку в одиночестве?

Улеб не осуждал молодую женщину за слезы, даже жалел, когда та вдруг начинала плакать. Преслава пользовалась этим, как маленькая девочка. Это сыграло с ней злую шутку, однажды такую сцену застал Святослав, вернувшийся, как всегда, без предупреждения. Князь передвигался неслышно, а потому, когда неожиданно отворилась дверь, Преслава и Улеб, мирно беседовавшие на лавке, не успели даже отпрянуть друг от друга. Улеб гладил молодую княгиню по плату, прикрывавшему светлые волосы, и о чем-то тихо говорил. Когда оба увидели Святослава, было поздно. Князь остановился, глядя на жену и брата ставшими вдруг стальными глазами, потом недобро усмехнулся: «Ну-ну…» и выскочил вон. Дверь за ним закрылась с грохотом.

Преслава смотрела вслед мужу растерянно, Улеб вскочил, пытаясь догнать брата, но тщетно, конь уже уносил Святослава прочь со двора. Княгини не было в Киеве, она по-прежнему предпочитала Вышгород, никто, кроме самих участников этой сцены, ничего не понял, поэтому Ольге даже не донесли о причине недовольства князя. Но того часто не бывало дома, поэтому Ольга и беспокоиться не стала, хотя иногда и задумывалась, почему Святослав охладел к молодой жене. Улеб старался держаться подальше и от брата, и от его жены.

Сына снова нет дома, то есть на княжьем дворе, он со своими отроками оттачивает воинское искусство. Княгиня Ольга и рада, и обеспокоена этим. С одной стороны, Святослав не вмешивается в хозяйские дела Киева, она, как и прежде, практически правит городом, да и всей Русью. С другой — князь что-то замышляет, а что, о том не говорит даже с воеводой Свенельдом. Княгине-матери немного страшно, ведь молодой князь может натворить бед, русичи еще не забыли неудачных походов его отца. Совсем другое дело Улеб, тот всегда при матери, его не нужно удерживать рядом. Младшему князю нравится жена старшего, это заметно всем. Улеб, точно красная девица, становится пунцовым, если Преслава на него глянет. И сама княгиня на младшего князя заглядывается. Это довольно скоро понял Святослав, мать боялась его гнева, но князь только нахмурился, потом недобро усмехнулся и перестал появляться у Преславы в ложнице совсем. К Улебу относился по-прежнему — насмешливо и свысока. Ольга уже пожалела, что женила на Преславе старшего, он вроде и ласков с женой, но дружина для князя важнее. А между братьями легла пропасть, и исправить этого нельзя. Не любит Святослав Киев и княжий двор, считает бояр пустыми сидельцами, они платят князю тем же. Зато дружина в своем князе души не чает, готовы за него на смерть без раздумий. У дружины сила, а у кого сила, у того и власть.