А тут приехал в гости к Василию его бывший друг, иногородний, с которым они учились в институте. Ну, святое дело: институтский друг – стол накрыли, и два дня праздник гудел. А в субботу вечером на просьбу пьяненькой уже мамы говорить тише, чтобы сына не разбудить, отца вдруг переклинило и понесло – сначала словесно завелся, отчитывая ее и накручивая все больше и больше себя самого. Она попыталась успокоить мужа, он завелся еще пуще и, врезав ей пару раз от души, пошел будить сына, чтобы спросить, мешает ему батька, отмечая встречу с другом, или нет.

И с этого дня все стало стремительно меняться. На сей раз мама не ушла после побоев, и отец быстро выпросил у нее очередное прощение, которое они и отметили вдвоем. И как-то очень быстро пьянки сделались каждодневными. Но пока еще с выходами на работу и попытками держаться на людях и выглядеть нормально.

Бабушка забирала к себе иногда на несколько дней Тимку, но у нее развивались свои отношения с мужчиной, и маленький ребенок им не способствовал, скажем прямо. И родители мамы тоже не захотели взять на себя ответственность за маленького внука – мы уже одного ребенка вырастили, на ноги поставили, теперь имеем право жить для себя, к тому же работаем много. Да и не замечали тогда еще родственники ничего страшного, что происходило в молодой семье, – подумаешь, выпивают, так все выпивают, работают же, зарабатывают, и все нормально.

А когда поняли, что трагедия происходит, было уже поздно. Через пару лет бабушка-дедушка мамы Тимофея и вовсе отреклись от дочери и ее семьи, в том числе и от пятилетнего внука. А мама отца отрекаться так уж показательно не стала, но и общаться с семьей сына перестала.

В том. Числе. И. С внуком! Пяти лет!

Вот таким образом Тимофея бросили и предали все родственники. Вот так просто, словно его и не было вовсе! Ни один нормальный человек не сможет понять: как такое могло произойти, как такое вообще возможно?!

А легко! Когда всем до лампочки и есть чудесная отговорка: у меня своя непростая жизнь и маленький мальчик в ней не предусмотрен. И не потому, что родственники плохие люди! Нет! Не подумайте – не плохие и любили, наверное, внука! Но мало кто хотел взять на себя воспитание маленького ребенка – они готовы были помогать, но на расстоянии – деньгами, подарками, встречаться раз в неделю, и им казалось, что лучший выход для внука – это вообще интернат. Наверняка так и было бы лучше, но парадокс в том, что никто не сделал ничего, чтобы решить эту проблему и оформить ребенка в учреждение! Никто!

Максимум, что делала родня для своих спившихся детей, – это не позволяла выселить их из квартиры и оплачивала коммунальные счета – все!

Откупиться было проще. И так бывает.

К пяти годам Тимофей знал, как становиться невидимым, чтобы не попасть на глаза пьяным родителям, как добывать самому себе еду, как ценны деньги и что на них можно купить, если сумеешь их вытащить у родителей и их дружков, когда те перепитые спят вповалку, или выпросить у мамы, которая тогда еще не была совсем уж пропащей пьяницей и хоть как-то пыталась заботиться о сыне.

А к семи годам Тимофей был уже уличным беспризорным пацаном, который знал про изнанку жизни больше, чем любой взрослый, и умел великолепно дурить этих самых взрослых и вымогать у них деньги или что-нибудь из еды.

Вообще ему очень повезло. Прямо сильно-сильно повезло! Необычайно!

Однажды, лет в шесть, он сбежал от отца, который решил «поучить» сына уму-разуму, и спрятался в подвале дома, забравшись туда через узкое окно. И просидел в нем всю ночь с дворовыми наглыми блохастыми котами. Выбрался он только утром. Тогда-то мальчик и понял, что можно сбегать и прятаться где-то.

В следующий раз он убежал подальше от дома, чтобы ушлые соседки не увидели, как он пролезает в подвал. Уже стемнело, а Тим все ходил по улицам, и непонятно, почему ему вдруг приглянулось одно нежилое строение – показалось ребенку, что в подвале светится еле заметный огонек. И он полез через окошко.

– Так-так-так, – услышал Тимофей чей-то голос и страшно испугался.

– Иван Кузьмич, кажется, у нас гость! – проговорил мужчина.

И из тени вышел еще один дядечка и спросил:

– От кого бежите, молодой человек?

– От папы, – признался Тимофей, стараясь не заплакать, как бы страшно ему ни было.

Ни за что!

– Понятно, – тяжело вздохнул второй дядя и спросил: – Пьет?

Тимофей только кивнул, а тот дядька, что его первым увидел, спросил:

– Есть хочешь?

И мальчик снова кивнул, все еще думая о том, что нельзя плакать.

Эти двое оказались настоящим счастливым лотерейным билетом Тимофея, который он вытащил неожиданно у судьбы, пока она раздумывала, что бы еще этакого с ним сотворить.

Вообще-то они были бомжами. Натуральными. Но не в том привычном нам понимании асоциальных маргинальных, чудовищно воняющих личностей, которых мы привыкли видеть сейчас. Надо понимать, что в те годы такого социального явления, как бомжи, не существовало вовсе. И уж точно не было никакой детской беспризорности.

Те редкие индивидуумы, как Иван Кузьмич и Петр Антонович, в «берлогу» к которым и попал Тим, скрывались от властей, тщательно мимикрируя под обычных обывателей. Ибо если таких, как они, вылавливали, то высылали из Москвы и других городов на принудительные работы и ставили на учет как неблагонадежных граждан.

Так что эти ребята умели быть незаметными, как тени, на фоне благополучной общественности. Всегда чисто и добротно одеты, выбриты и умудрялись жить и держать себя в чистоте. К чему и Тима приучали, объяснив, что уличная и подвальная жизнь быстро въедается специфичными запахами в одежду, волосы и кожу, и поэтому надо почаще мыться и стирать. А уж места, где это можно сделать бесплатно и даже с удовольствием, они знали. Дядьки передали Тимофею огромный объем знаний, в будущем не раз в самом прямом смысле спасавший ему жизнь.

Они приняли его в свою компанию и с огромным энтузиазмом помогали адаптироваться к новой реальности, в которую он попал.

Он знал, что нельзя допустить, чтобы система дернулась своим могучим телом и обнаружила, что ты живешь в ненадлежащих для ребенка условиях, выловила тебя, чтобы отправить в интернат, а для этого надо учиться. Идти в школу в формочке и с портфельчиком, со сменной обувью в мешочке и прямо на грядущее первое сентября, с букетиком в потной ладошке, и становиться, как все дети, учеником, и делать уроки, и ходить в школу каждый день.

Ему семь лет! Семь, вдумайтесь!

Что может мальчик самостоятельно сотворить со своей жизнью в этом возрасте и какие такие жизненно важные решения принимать?!

Тим смог. Подумал и составил план. Позвонил из автомата дедушке, маминому папе, и сказал, что ему нужна помощь. Дедушка перепугался поначалу такой заявке, но когда ребенок объяснил, что помощь эта состоит в том, чтобы собрать его в школу и оформить все документы, потому что родители не могут по известной причине, у деда отлегло от сердца.