– Какое я неуклюжее, – хихикнул клоун, поднимаясь и отряхиваясь. – Итак, к делу. Полагаю, у каждого человеческого существа должен быть выбор, согласны со мной?

Гарик кивнул. На его тело с подсохшими корками крови снова стали пикировать насекомые.

– Короче, вот мое предложение. Вы, кстати, голодны?

– Не очень, – хрипло ответил Гарик, теряясь в догадках, что же приготовил для него этот ходячий кошмар взамен пытки насекомыми.

– Видите перед собой труп? – вкрадчиво поинтересовался клоун.

– Конечно.

– Съешьте его. И тогда вы свободны.

Гарику показалось, что он ослышался.

– Что? Как это, «съесть»?

– Так это. Именно так, как я сказало.

– Съесть ВОТ ЭТО?!

– Совершенно верно, – пропищал клоун, самодовольно потирая руки, вероятно, восторгаясь собственной находчивостью.

– Как вы себе это представляете? – глухо спросил Гарик. Боже, он даже смотреть не может на этого мертвяка, а ему предлагают им полакомиться?!!

– Никак. Никак я себе это не представляю, – признался клоун. – Но очень хотел бы взглянуть на эту милую сцену, поэтому и предлагаю вам выбор. Так и быть, разрешаю вам оставить голову и кости. А уж все остальное будьте любезны...

– Я умру, если буду есть мясо трупа, разве вам не понятно? – сказал Гарик, он все еще надеялся, что клоун шутил, хотя шутить подобным образом мог только законченный псих.

– Может быть, – не стал отрицать клоун. – А может, и нет. В любом случае чем вы рискуете?

Он подскочил к трупу и откусил у него мочку уха. Задумчиво пожевал, после чего выплюнул.

– Да уж, вкус определенно не как у пиццы. Ладно, милейший, я устал от вас. Или вы скушаете умершего человека, или вас скушают мухи. Согласитесь, у вас есть маленький, но все же шанс. Подумайте. А чтобы вы думали быстрее...

Клоун поднял банку и, окуная кисть в мед, шлепнул несколько мазков на тело Гарика. Тот застонал.

– Ничего, я только немного... вот так, в самый раз.

Клоун хотел сказать что-то еще, но в это мгновенье из дома донеслись крики. Кричала девушка. Клоун погрозил пальцем Гарику и заспешил в дом.

Гарик закрыл глаза и начал молиться.

* * *

Я сходил с ума от воплей. А они слышались с пугающей периодичностью, причем, если я не ошибался, кто-то кричал на улице, а кто-то – в доме. Я затыкал уши, приказывая взять себя в руки, но даже так душераздирающие крики были хорошо слышны, они просачивались внутрь, как зловонные миазмы, добираясь до самого сердца. Господи, что она с ними делает?! И что ожидает меня?

У меня не было часов. В комнате отсутствовали окна, и судить о времени было невозможно. Я прислонял ухо к стенам, пытаясь расслышать пение птиц, но, как я ни напрягал слух, все было тщетно – оттуда доносился лишь вой какого-то мужчины. Возможно, за окном была ночь. А может, день, просто птицы покинули это проклятое место. «Ромашка», твою мать...

Я немного поспал, потом меня разбудила Маша. Она принесла поднос с едой, и у меня рот заполнился слюной при виде котлет и поджаристой картошки. Салат из свежих овощей, приправленный сметаной, и стакан апельсинового сока добили меня окончательно, но все же я не притронулся к подносу, когда Маша просунула его мне.

– Ешь, Арч, не бойся, – с усмешкой сказала девушка.

– Неужели ты думаешь, что после арбуза я буду есть то, что принесла ТЫ? – сглотнув слюну, задал я вопрос, и она засмеялась.

– Дурачок. Я ничего туда не клала, Арч. А впрочем, не хочешь, не ешь.

Я раздумывал ровно секунду, и вот мои руки помимо моей воли тянулись к вожделенной тарелке с дымящейся котлетой.

Маша с улыбкой наблюдала, как я ем. Наверное, так смотрит любящая жена на своего мужа, когда тот вернулся после работы. Лишь с той разницей, что в моей ситуации «муж» сидит под замком, а «жена» выряжена в клоунский костюм и методично пытает друзей «мужа».

– Ты знаешь, когда я несла эту тарелку мимо Ларисы, она заплакала, – сказала вдруг Маша. – Наверное, она заметила стакан с соком.

Я замер с набитым ртом.

– Ты...

– Я кормила ее. Селедкой. Наверное, она хочет пить.

– Зачем ты это делаешь?

Маша пожала плечами.

– Просто так.

Она вытащила из кармана зеркальце и стала обновлять грим.

– Что ты сделала с ребятами? – спросил я. Есть что-то расхотелось.

– С кем именно?

– Вообще.

Маша убрала зеркальце и поправила резинку, на которой держался красный нос.

– Герасим болтается вниз головой. Алекса я немного отхлестала плетью. Ничего, ему не повредит.

– Что дальше? – срывающимся голосом спросил я.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – хихикнула Маша. – Узнаешь. Между прочим, что ты так печешься о своих дружках? Неужели тебя не интересует, что я приготовила для тебя?

Я замер. До настоящего момента мне даже не приходило в голову, что рано или поздно очередь дойдет и до меня, и только от одной мысли, что меня будут пытать, меня всего затрясло.

– Ну-ну, Артурчик, – успокаивающе сказала Маша. – Это будет еще не скоро. Но зато это будет большим сюрпризом для тебя.

– А кто там, на улице?

– Так, тортик один. Медовый, – отмахнулась Маша, но я ничего не понял. Что за тортик, почему медовый?

– Пришел по мою душу, с дружком. Теперь мух кормит, – добавила Маша.

Я промолчал. Едва тронутая тарелка с едой сиротливо стояла на полу. Аппетит пропал безвозвратно.

– Нас будут искать, Маша, – сказал я после длительной паузы.

– Я знаю. Вас УЖЕ ищут. Только, милый мой, пока вас разыщут, пройдет как минимум пара дней, а мне этого вполне достаточно.

– Ты не боишься? – вырвалось у меня. – Ты понимаешь, что больна? Может, есть смысл прекратить это?

Она снова засмеялась:

– Ты знаешь, твой друг тоже все время твердил как заведенный: «Прекрати, пожалуйста, прекрати!»

– Какой друг? – вздрогнул я.

– Кирилл. Будто у тебя много друзей? – удивленно сказала Маша.

– Где он?! Что ты с ним сделала?! – закричал я, вцепившись в прутья решетки.

– Ничего. Просто посадила на качели. Вы ведь виделись там, внизу, – сказала Маша, и я оцепенел.

– Как?.. как на качели? – Я едва ворочал языком.

– Очень просто, прибила его к спинке. Да ты не парься, Арч. Он был бесперспективным, этот твой Кирилл. Скажем так, расходный материал. И узнай он о смерти Ани, рано или поздно повесился бы.