Во время вьетнамской войны всегда существовала опасность втягивания в конфликт Советского Союза или Китая. В тот период в западной части Тихого океана количество контактов американских противолодочных сил с предполагаемыми советскими или китайскими подводными лодками менялось как численно, так и по местоположению. Географически, до конца 1968 г., эти контакты начинались с прибрежных вод на севере Вьетнама и шли через Японское море, где их было больше. Активность советских подводных лодок в 1969 г. значительно снизилась, оставшееся небольшое число лодок концентрировалось вокруг Японских островов. Большинство лодок, обнаруженных там, находились на переходе из Петропавловска в район выполнения боевой задачи или на обратном маршруте и отслеживали маршруты американских авианосцев, направлявшихся в те районы Южно-Китайского моря, откуда их палубная авиация наносила бомбовые удары по Вьетнаму, и возвращающихся из этих районов после выполнения боевой задачи.

Капитан 1-го ранга Л.А. Вторыгин, служивший во Вьетнаме в 1980-х годах советником по разведке, полагает, что ситуация во время войны во Вьетнаме не несла в себе опасности эскалации:

«Во время вьетнамской войны мировой войны опасались. Но, в общем-то, мы понимали, что угрозы советским границам нет, поскольку, практически, это была война между американцами и Вьетнамом. Мы всего лишь помогали Вьетнаму. Мне это напомнило гражданскую войну в Испании в 1936 г. Американцы пытались защитить свою зону интересов в этом регионе, но местное население под руководством компартии взяло в руки оружие, чтобы защитить свою землю и не дать американцам господствовать в этом районе и вмешиваться в строительство нового общества, которое осуществлялось под руководством местной компартии. Мы не думали, что это выльется в большую войну. Когда советские разведывательные корабли были атакованы Южным Вьетнамом, то были потери. Наши корабли участвовали. Нам следовало ожидать, что другая сторона не будет чересчур вежливой — обычные потери. Соревнования между Китаем и СССР не было. Мы отстаивали интересы нашей страны и наших вооруженных сил. Позднее мы получили за это очень хорошие базы в Камрани. Наш ВМФ воспользовался ими. Китай преследовал свои собственные интересы. Наши интересы с интересами Китая не совпадали.

Выгоды, приобретенные советским ВМФ в ходе использования военно-воздушной и военно-морской баз в Камрани, после окончания «холодной войны» быстро улетучились с уходом российского ВМФ со своих баз за рубежом. По иронии Соединенным Штатам было предложено взять в аренду Камрань, что могло бы стать противовесом поднимающемуся Китаю и поддержать Вьетнам, неожиданно очутившийся в стратегических партнерах Америки. Правительство Вьетнама официально опровергло слухи о подобных предложениях».

Год 1968-й был неудачливым для подводников. 24 января в Средиземном море Израиль потерял свою подводную лодку «Дакар», а 27 января, опять же в Средиземном морс, пропала французская подводная лодка «Минерва». В марте в районе севернее Гавайских островов советский ВМФ лишился дизельной подводной лодки класса «Гольф» со стратегическими ракетами, а в мае ВМС США к юго-востоку от Азорских островов потеряли атомную ударную подводную лодку «Скорпион», на которой произошел взрыв. На время написания этой книги причина взрыва оставалась неизвестной.

То, что вы прочтете ниже, является воспоминаниями П. Хухтхаузена об исчезновении, подъеме и последствиях потери советской подводной лодки К-129 в марте 1968 г. П. Хухтхаузен служил в Москве в качестве американского военно-морского атташе с 1987 по 1990 год.

В один из августовских дней 1989 г. в моем офисе в посольстве США в Москве раздался телефонный звонок. Голос капитана 1-го ранга советского ВМФ В. Серкова, который нельзя было спутать ни с каким другим голосом, зарокотал в трубке по-русски: «Товарищ атташе, к одиннадцати часам требуется ваше присутствие в кабинете адмирала Макарова на улице Грибоедова». Как военно-морской атташе, я свыкся с выполнением необычных задач во имя дипломатии или разведки, однако та встреча с советскими военно-морскими офицерами оказалась самой причудливой. Я прибыл в штаб их ВМФ, одиночному и аккуратно выглядящему зданию в этом запущенном районе Москвы, поднялся по ступенькам, миновав бюст Ленина и двух часовых в форме, которые приветствовали меня неестественным поворотом головы — надменным, показалось мне я, хотя и знал, что они просто демонстрировали бравый вид. Нервный адъютант, от которого несло салями и табаком, проводил меня в кабинет адмирала.

В штабе царила сердечная атмосфера. Адмирал Валентин Макаров, начальник главного штаба ВМФ, встретил меня строго в центре своего кабинета, все атрибуты которого свидетельствовали о безусловной принадлежности его хозяина к морякам. Адмирал был солидно скроенным мужчиной с простыми манерами моряка. За адмиралом стояло с полдесятка морских офицеров в синей форме, которые, как и сам адмирал, выглядели преисполненными сознанием долга. Встреча, на удивление, началась без обычного представителя разведки от отдела по внешним связям Министерства обороны, который получил у американцев прозвище «рассадник шпионов». Мы пили русский чай из стаканов в металлических подстаканниках, стенки которых были украшены изображением кораблей.

— В прошлом месяце наших матросов хорошо встретили в Норфолке, — начал адмирал без намека па улыбку, — ваших также хорошо примут в Севастополе. — Обмен визитами военных кораблей двух стран возобновился этим летом после семнадцатилетнего перерыва. Американские корабли впервые с 1921 г. — тогда они помогали в эвакуации остатков белой армии, проигравшей Гражданскую войну в России, — должны были посетить Крым. Однако предстоящий визит американских кораблей не являлся основной темой встречи. Разговор продолжался в необыкновенно расслабленной атмосфере до появления капитана 1-го ранга В. Серкова, буквально ворвавшегося в кабинет.

Капитан 1-го ранга В. А. Серков был ведущим экспертом советского ВМФ по морскому праву. Он неоднократно участвовал в различных международных конференциях и был в числе первых участников начатых в 1972 г. переговоров между ВМФ СССР и ВМС США о предотвращении инцидентов на море. Как и другие американские военно-морские атташе, служившие в Москве последние двадцать лет, я был хорошо знаком с Серковым. Он был одним из немногих продолжавших служить морских офицеров, которые некогда принимали участие в самых первых переговорах и последующем подписании соглашения между тогдашним министром ВМС США Джоном Уорнером и советским адмиралом Петром Навойцевым. Появление Серкова в кабинете было неожиданным и сразу изменило атмосферу в кабинете в сторону большей строгости и официальности. Я предполагал, что Серков сейчас доложит о каком-то ужасающем происшествии, которое могло случиться в море, хотя число инцидентов на море с участием двух флотов значительно уменьшилось в тот период улучшения отношений. Вместо этого Серков в нескольких словах рассказал о том интересе, который с недавних пор проявляет советская пресса к американской операции, проведенной пятнадцать лет назад в Тихом океане и получившей название операция «Дженнифер».