«политической» только в силу того, что нашелся политический авантюрист, который стремится захватить государственную власть ради этой цели… С формально юридической точки зрения на государство и на политику – такое толкование будет, может быть, вполне последовательным; но в действительности оно открывает настежь двери политическому пороку со всеми его последствиями… Политический релятивизм, для которого «все условно» и «все относительно», вводит в человеческие души один из своих самых опасных парадоксов.

В противоположность этому, здоровое правосознание утверждало с древнейших времен, еще устами Конфуция и Лаотзе, а потом устами Гераклита, Платона и Аристотеля, – единство, объективность и безусловность государственной цели и политического задания. При таком понимании дела термин «политика», «политический» указывает не просто на государственную власть как на путь, или орудие, или средство, при помощи которого будет осуществляться известная цель, а на единое, высшее задание государства, на ту цель, которой должна служить государственная власть, на ту ценность, которую призвана осуществлять политическая деятельность. Конечно, люди, занимающиеся политикой, могут преследовать самые различные цели – и своекорыстные, и нелепые, и разрушительные, и предательские, и чудовищные; но все-таки цели останутся в действительности совершенно противополитическими. И мы должны именно так оценивать и характеризовать их; иначе политика превратится постепенно в суетню сумасшедших и преступных людей. Идея и слово «политика» указывают совсем не на пустую форму властвования и принуждения; напротив, они указуют на некоторое определенное содержание. Здоровое правосознание, настоящая государственно-политическая настроенность – будут всегда верны этому содержанию и этой цели. Если же душа гражданина изменяет этому содержанию и этой цели, то деятельность его вступает на вредные пути; а если оказывается, что гражданин ни к чему иному не способен, как искажать и попирать политическую идею, то его приходится признать политически-неспособным и к политике непризванным. Чем больше людей, лишенных политического правосознания, активно участвуют в государственной деятельности (хотя бы в форме простого голосования), тем большая опасность возникает для государства. Чем большее число граждан теряет из вида единое и объективное задание государства и начинает преследовать не общую цель, а множество частных целей – все равно личных или классовых, – тем сильнее политика начинает вырождаться и разлагаться, тем слабее становится государство, тем легче оно рухнет и распадется в один не прекрасный день. Здесь обнаруживается некий рок, заложенный в самой сущности государства; и этот рок сулит беду и кару всякому политически неразумному вождю и всякому политически ослепленному народу.

В чем же состоит сущность государства? В чем же его единая и объективная цель?

Сущность государства состоит в том, что все его граждане имеют и признают – помимо своих различных и частных интересов и целей – еще единый интерес и единую цель, а именно: общий интерес и общую цель; ибо государство есть некая духовная община.

Многие личные или частные интересы не исчезают; они остаются, и граждане продолжают их преследовать. У каждого из них свой интерес, каждый хлопочет о себе и для себя. При определении этих частных, эгоистических интересов многие люди могут «понять» друг друга: их интересы будут похожи один на другой, но каждый из них будет действовать эгоистически и своекорыстно. Эти личные интересы не будут сливаться в единый, великий и общий интерес, перед лицом которого все были бы солидарны. Люди остаются конкурентами, но не становятся сотрудниками; они выступают как частные лица, но не как граждане. Жизнь их остается частной жизнью. Они будут склонны бороться друг с другом. И внутренняя установка их душ не сделается ни политической, ни государственной. Ибо политика есть солидарная деятельность ради единой и общей цели. Если эта цель еще не сложилась, если она еще не сознана или если исчезает – то государство уподобляется песчаному морю, которым ветер играет, вздымая и разбрасывая песчинки врозь. Тогда государство разлагается и погибает в распылении, от параллелизма и конкуренции, во взаимном ожесточении и в гражданской войне.

Без общего интереса, без всеобщей (т. е. всем общей) цели, без солидарности — государство не может существовать. Политическая цель – это та цель, про которую каждый гражданин может сказать: «это моя цель»; и будет при этом прав; и про которую он должен добавить: «это не только моя цель»; и про которую все граждане вместе и сообща могут добавить: «это наша общая цель»; и будут при этом правы.

Сфера политического начинается там, где все хотят одного и того же, и притом такого, что или у всех сразу будет или чего у всех сразу не будет. Каждый желает этого у себя в душе и по-своему, ибо психологически все люди различны: «интерес», как личное переживание, остается множественным и различным; но интерес, как желаемый предмет, – един у всех и для всех; и удовлетворить его можно только посредством совместной организованной деятельности. Общность цели ведет к общности средств и путей; и вот основа политической деятельности и политики создана.

Дух народа, национальная культура, родина, государственное устройство, государственная власть, законодательство, суд, правопорядок, гражданский мир и т. д. – суть такие предметы (или можно сказать – интересы, цели, блага), которые принадлежат всем сынам родины, всем гражданам совместно и сообща. Никто не может претендовать на них для одного себя; никто не может создать их или распоряжаться ими в одиночку. Каждый пользуется этим общим достоянием; каждый живет излучениями этого общего духовного сокровища; каждый призван к участию в создании и охранении этих благ. Мало того: каждый из нас вообще является сыном своей родины, субъектом права и гражданином лишь до тех пор, пока это общее достояние существует. В этом смысле Аристотель и Гегель были правы, когда они утверждали, что государство «предшествует» гражданину; это означало, что нет гражданина без государства; что государство есть условие бытия для гражданина; что «сначала» должно быть налицо государство, «тогда» могут быть и граждане, а после распадения государства останутся не граждане, а море человеческого песку…

Итак, общее достояние связывает всех между собою: каждый нуждается во всех остальных, и все нуждаются в каждом. Здесь возникает некая великая совместность, которую можно описать так.

Мы все хотим одного и того же, что является для нас общим; и мы все знаем это друг про друга; и доверяем в этом друг другу: – мы связаны солидарностью.

Мы все нуждаемся друг в друге; мы связаны этой нуждой друг с другом; от каждого идет нить отношений к каждому другому и, кроме того, – нить отношения к нашему общему достоянию. Мы, что называется, со-отнесены друг с другом: – мы связаны коррелятивностью.

Мы все обязываемся друг перед другом беречь друг друга и наше общее достояние: один за всех, и все за одного;