Джиллиан тоже снял куртку и брюки. Хотя он собственноручно перерезал глотки всей банде в фургоне, он и вполовину не так перепачкался, как Аура. Иногда она забывала, чем он раньше зарабатывал на жизнь. Похоже, навыков он не растерял.

Аура многого ждала от этой встречи, но только не молчания. Может быть, обоим нужно время, чтобы снова привыкнуть друг к другу. Ему явно хотелось ей что-то сказать, она это чувствовала, но не стала выпытывать. Она молча помылась и сказала:

– Мне нужна чистая одежда. От меня разит, как на бойне. Я не могу ходить так по городу.

– Мы заберем твои вещи из гостиницы.

Аура покачала головой:

– Меня ищет полиция.

Она рассказала о гибели сестер Каскаден. Их соседка наверняка уже сообщила полиции, что Аура, уходя, громко ссорилась с ними на лестнице.

Рассказывая это, она начала выполаскивать брюки в раковине, но только развела грязь вокруг, а ткань не стала чище.

– Вот. – Джиллиан достал из сумки черную рубашку; она была Ауре велика, но сгодится пока. На подоле была вышита эмблема венецианского ателье. Аура провела по ней пальцем и с голыми ногами села по-турецки на кровать.

– Значит, Венеция.

Прежнее ощущение близости возвращалось, но не так быстро, как ей бы хотелось.

Джиллиан, казалось, подумывал, не сесть ли на стул, но все же опустился на край кровати и взял Ауру за руку.

– Я там жил последние годы. И работал.

– А что с тамплиерами?

На самом деле ее интересовало, что с Каризмой.

– Я ушел из ордена. Вот и все.

Аура почувствовала, как заколотилось сердце в груди, и списала это на события последних часов. Как хотелось ей не замечать его беспокойный взгляд, сделать вид, что ничего не чувствует.

Джиллиан чуть крепче сжал ее руку и, похоже, подыскивал слова. Но Аура уже все прочла в его глазах.

– Джиан? – выдохнула она.

Он кивнул.

– Что с ним?

– Ранен… Пулевое ранение. – В его голосе слышалась мука. – Я не успел. Я просто не успел.

Аура уже не чувствовала ни его пальцев, ни кровати под собой. Словно провалилась в невесомость.

– Что случилось?

– Я отправился из Парижа в Венецию, а оттуда в Вену, чтобы…

Аура испугалась собственной интонации:

– Что случилось с Джианом?

Джиллиан потер указательными пальцами уголки глаз:

– Он поехал за мной в Вену. И пришел ко мне в ту гостиницу в Хофбурге, где мы с тобой тогда ночевали… И тут явились эти типы. Я просил его спрятаться, но он… В конце он напал на последнего из них, чтобы спасти меня, и эта скотина в него выстрелила… Из этих типов никто не ушел, но Джиану от этого не легче.

С большим трудом Аура овладела собой.

– Насколько это серьезно? – спросила она.

– Говорят, он, возможно, не выкарабкается. – Джиллиан сглотнул, выпустил руку Ауры и встал. – На самом деле точно не выкарабкается. Без всяких «возможно». Он умрет, Аура. Не сегодня. И может быть, не в ближайшие дни. Но ему не выжить. Пулю извлекли, но она прошла совсем близко к сердцу. И внутреннее кровотечение не прекращается.

Она сжала кулаки и изо всей силы уперлась ими в матрас.

– Я отвез его к тем же людям, что спасли меня тогда, после боя в катакомбах. Они делают все возможное. Он без сознания… так что ему не больно.

Джиллиан подошел к окну и приложил ладонь к стеклу, словно ему непременно хотелось почувствовать прохладу осеннего вечера.

– Почему ты не с ним?

Она сама понимала, как несправедлив этот вопрос и уж тем более упрек, звучавший в нем. Эти слова просто вырвались у нее, прежде чем она успела подумать.

– Он сказал, что ты в Праге. Для этого он поехал за мной в Вену. Потому что хотел, чтобы я приехал сюда и отыскал тебя. И помог тебе, если понадобится.

– Нам нужно к нему.

– Сначала мы должны еще кое-что сделать.

– Что может быть важнее, чем…

– А что, если есть возможность его спасти? – Джиллиан снова повернулся к ней. – Этот диагноз, что он умрет, – это для обычных людей… Но что, если бы он был, как мы?

– Бессмертным? – У нее вырвался всхлип, похожий на истерический смех. – Ты же прекрасно знаешь, что пуля и любого из нас может убить. Даже если бы мы успели сделать его бессмертным, это не спасет его от пулевого ранения.

– Но пуля его не убила! – Джиллиан шагнул к ней и снова сел рядом. – Его организм слишком слаб, чтобы собственными ресурсами справиться с кровотечением. В этом проблема. Если бы его организм был более выносливым, если бы что-то могло придать ему сил…

Он не сводил с нее глаз, и она поняла, что горячечный блеск его глаз выражал не только тревогу, но и решимость. Она однажды уже видела его таким. В тот день, когда он ее покинул. А теперь он хочет, чтобы она еще одного человека обрекла на бессмертие?

– Джиан говорил мне, что предпочел бы умереть, чем стать бессмертным. – Аура не могла сейчас помочь сыну, но могла говорить от его имени. Проблема была только в том, что сама она чувствовала то же, что Джиллиан: если существует возможность спасти Джиана, они должны ухватиться за любую соломинку. И потому добавила, понизив голос: – Ты ведь сам сказал тогда, что я злоупотребила твоим доверием.

– Я знаю. И мне понятно, что разница небольшая: ты не хотела, чтобы я ушел, а теперь я не хочу, чтобы ушел он. – На лице Джиллиана отражались терзавшие его муки совести. – Теперь, после стольких лет, я наконец тебя понимаю. Только бы не опоздать!

Аура горько улыбнулась:

– И это говорит тот, у кого впереди – вечность?

Ей хотелось его поцеловать – давно уже, но сейчас образ Джиана стоял между ними, как призрак, не подпускавший их ближе друг к другу.

– Так ты мне поможешь? – спросил Джиллиан.

– Ты еще спрашиваешь?

Она опустила глаза на свои разодранные колени, покрытые синяками ноги, потом резко подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:

– Мы всю жизнь были чудовищно плохими родителями. А теперь мы должны выбрать: дать нашему сыну умереть или принять решение, что он будет жить – и уже по-настоящему ненавидеть нас.

– По-твоему, у нас есть выбор?

– Нет, – отозвалась она. – Нет, конечно.

Они обнялись, и она наконец его поцеловала, со всем отчаянием, сводившим ее с ума, со всей накопившейся тоской по его близости.

Но сознание того, что часы Джиана там, в Вене, сочтены, вернулось очень быстро.

– Что ты собираешься делать? – спросила Аура. – В замке больше нет цветка Гильгамеша, я тогда все уничтожила.