Магги побежала по дорожке, мистер Блейк поспешил за ней.

— Она просто не понимает, что делает, — на бегу, задыхаясь, выпалила Магги. — Он словно ее заколдовал.

Потом они оказались в конюшне, прошли к стойлу, увидели Джона, который присел рядом с плачущей Мейси, а услышав шаги, поднял на пришедших взгляд. Увидев мистера Блейка, Мейси закрыла лицо руками.

— Мистер Астлей, встаньте, сэр!

Циркач быстро встал, на его лице появилось выражение, похожее на страх. Он был почти одного роста с мистером Блейком, но Блейк был шире в плечах, а на лице его застыло суровое выражение. Его прямой взгляд пронзил Джона Астлея, и в конюшне произошло нечто невидимое глазу — один человек признал верховенство другого. Магги рассчитывала, что совместное — ее и Чарли — появление в конюшне произведет именно такой эффект, но за ними не стояло необходимого жизненного опыта. Теперь же, в присутствии мистера Блейка, Астлей опустил глаза и уставился на кипу сена в углу.

— Мейси, ступай с Магги к моей жене — она позаботится о тебе.

Мистер Блейк говорил тихим, но непререкаемым тоном, и Мейси подчинилась. Она отерла слезы с лица, смела соломинки с юбки, избегая смотреть в сторону Джона. Но ей можно было не беспокоиться — он не глядел на нее.

Магги поплотнее закутала Мейси в шаль, потом обняла девушку и повела из конюшни. Выходя, они услышали, как мистер Блейк говорит:

— Стыдно, сэр! Стыдно и мерзко!

— Ну-ну, мисс Пидл, не реви, — утешала Магги соседку, поддерживая ее. — Давай сначала доберемся до места, а там можешь плакать, сколько твоей душе угодно. Ну-ка, возьми себя в руки.

Она легонько встряхнула Мейси.

Мейси вздохнула поглубже и распрямила плечи.

— Ну вот и молодец. Идем сюда. Здесь недалеко.

Когда они добрались до Геркулес-комплекса, из тумана к ним навстречу спешил Джем. У него появилось нехорошее предчувствие, когда он услышал, что Джон Астлей пошел провожать Мейси, а потому он и отправился на поиски сестры.

— Мейси, где ты была? Мне сказали, что…

Он замолчал, увидев, как Магги нахмурилась и покачала головой.

— Пойдем домой. Мама тебя ждет.

— Не сейчас, Джем, пожалуйста, — попросила Мейси тихим голосом. Ее трясло, зубы у нее стучали. — Я не хочу, чтобы они знали.

— Я веду ее к миссис Блейк, — сообщила Магги.

Джем проводил их до дверей Блейков. Пока, постучав, они ждали, когда им откроют, поднялась занавеска в окне мисс Пелхам, но когда та увидела, что Магги и Джем в упор смотрят на нее, занавеска снова упала.

Миссис Блейк, казалось, ничуть не удивилась, увидев их. Магги проговорила:

— Нас прислал мистер Блейк, мадам. Не могли бы вы дать что-нибудь Мейси, чтобы согреться?

Миссис Блейк распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская их, так, словно делала это для них каждый день.

— Идите на кухню, мои дорогие, там затоплена печь, — сказала она. — А я сейчас принесу одеяло и приготовлю чашечку чая.

Келлавеи не пришли на заключительное представление сезона в цирке Астлея. Несмотря на все старания миссис Блейк, у Мейси началась горячка и тем вечером она слегла в постель, а Анне пришлось ухаживать за ней.

Томас и Джем весь вечер разбирали мастерскую, в которую никто из них не заходил уже несколько месяцев, в течение которых они работали на Филипа Астлея. Порядок здесь теперь был необходим, так как Келлавей сказал Филипу Астлею, что не поедет с ним в Дублин. Мейси была слишком больна для такого путешествия, и хотя он не знал о причинах ее болезни, смутные подозрения у него все же были — он чувствовал, что к этому имеет отношение цирк, если только не сам Астлей. На самом деле, хотя Томас, конечно, пребывал в ужасе от болезни дочери, он испытал облегчение, когда у него появилось вполне убедительное извинение, чтобы не ехать в Дублин.

Магги была на последнем представлении, а потом рассказала о нем Джему, потому что оно было в известной мере исполнено глубокого смысла. Мисс Лаура Девайн решила сделать свою личную драму достоянием публики. Она, как и обещала, исполнила новый номер с мсье Рише: они крутили «поросят на вертеле» в противоположные стороны. Мсье Рише быстро крутился в своем черном фраке, мисс Девайн — медленнее в своих нижних юбках всех цветов радуги, которые на сей раз не сливались, как обычно, в разноцветный шар. Выйдя из вращения в стойку, которая так очаровала Анну Келлавей, когда та впервые увидела этот номер на Вестминстерскому мосту, мисс Девайн просто промахнулась мимо каната и упала вниз. Она приземлилась в партере, сломала ногу в щиколотке, но выкидыша у нее, как она на то надеялась, не случилось. Ее несли сквозь толпу зрителей, а она крепко зажмурила глаза.

Падение Лауры Девайн вызвало такой шок, что дебют Ганны Смит не произвел почти никакого впечатления и аплодисменты были более чем прохладные. Возможно, отчасти это объяснялось и тем, что бледновато выглядел Джон Астлей — что случалось с ним довольно редко, — который совершил ошибку. Они с мисс Ганной Смит передавали друг другу стакан с вином, скача по арене в противоположных направлениях, но взгляд Джона вдруг упал на партер и он увидел мистера и миссис Блейк. Супруги никогда прежде не были в цирке, но Анна Келлавей настояла, чтобы те воспользовались их билетами в благодарность за то, что они нашли Мейси в тумане. Мистер Блейк свирепым взглядом смотрел на Астлея, и когда мисс Смит передавала ему в очередной раз стакан, Джон замешкался — стакан упал на арену и разбился.

У Магги редко выдавался свободный день. Работа на мануфактурах обычно начиналась в шесть утра и продолжалась до двенадцати, затем час отводился на еду, а потом еще нужно было работать до семи. Если ты не отрабатывал свои часы, тебя выгоняли, как выгнали ее из горчичного цеха, после того как она убежала поспать в саду Блейков. А потому, когда хозяин, мистер Бьюфуа, сказал, что работники его уксусного цеха после обеда могут идти домой, Магги не закричала «ура!» и не захлопала в ладоши вместе с остальными. Она была уверена — он что-то им не договаривает.

— Он потом вычтет из нашего жалованья, — пробормотала она вполголоса девушке, работавшей рядом с ней.

— А мне плевать, — ответила та. — Я устроюсь поближе к огоньку и просплю весь день.

— А потом следующий день не будешь есть, потому что у тебя вычтут шестипенсовик, — сказала Магги.

Как выяснилось, потеряли они не только шестипенсовик, но и сон в тепле, у огня. В полдень, когда работники сели обедать, мистер Бьюфуа сделал еще одно объявление.

— Вам наверняка известно, — сказал он, обращаясь к длинным столам, за которыми сидели мужчины и женщины, собирающиеся атаковать тарелки с колбасой и капустой, — о непрекращающихся зверствах, происходящих по другую сторону Французского канала, и о зловредном яде, исходящем оттуда и загрязняющем наши берега. Здесь есть такие, кого трудно назвать англичанами, потому что они ответили на этот дерзкий революционный призыв и распространяют подстрекательскую отраву, имея целью подорвать нашу славную монархию.