Сквозь удивление об её внезапной открытости и даже частности я почувствовала, что мы вышли с Ричелл на новый уровень – тропа дружбы. Как и когда-то с Филис, я медленно морально приближалась к человеку, чтобы начать более близкие взаимоотношения – я и не знала, что умела такое. Но Ричи была права насчёт того, что одиноким делали человека лишь его мысли – и в этом она попала прямо в цель. Я не раз ловила себя на том, что мне было как-то одиноко, несмотря на наличие второй половинки и нескольких хороших товарищей. Но друзей не было – и это наделяло меня чувством одиночества. И, пожалуй, только это побудило меня для самой себя незаметно подстраиваться к другим людям, бессознательно искать в них тех, с кем я могла бы подружиться: так случилось с Филис, затем – с Ченсом, а теперь и с Ричелл. И это были те люди, которые всегда были рядом со мной и которые наконец-то стали близки моему чёрствому сердцу.

Но долго ли этому оставалось радоваться, если всем нам грозила верная смерть?

– Я решила: я тоже буду твоим телохранителем.

Как бы Элрой ни пытался всегда держать свои эмоции под контролем, я всё же заметила его секундную растерянность, когда с таким заявлением подошла к нему, как только он вышел из полицейского участка.

– «Будь собой. Прочие роли уже заняты»9.

И прошёл мимо меня к машине, словно я для него теперь пустое место. Удивление смешалось со злостью и обидой – всего поровну, но ярость в один момент ощущалась сильнее, а в другой момент – боль. Может, я вовсе не нравилась Элрою, как предположила Ричелл и как я сама в это отчаянно хотела верить? Может, проявление интереса ко мне и капля заботы не что иное, как простое изучение меня, точно я самая выдающаяся лабораторная белая мышь, секундная ласка для которой ничем не помешает? Меня не покидало ощущение, что Элрой играл со мной в свою игру, в шахматы с неправильными правилами, где я неумолимо проигрывала. А хотела ли выиграть? Могла ли? Или я – лишь пешка, так и не дошедшая до края доски, чтобы стать королевой?

И стану ли ей когда-либо?..

– Какова твоя цель?

Ричелл задала этот вопрос, когда мы вышли из машины где-то недалеко за городом, в глухом, грязном и совершенно безлюдном районе: заброшенного вида маленькие дома, разбитые окна, пустые бутылки в мокрых углах, летающий из-за сильного ветра мусор надо льдом, покрывшим поверхность асфальтовой земли, загрязнённой многочисленными окурками, плевками и каплями крови. Смерть, мучения и боль чувствовались в колючем воздухе так чётко, что я ёжилась не только от дикого мороза, но и от этого ощущения: стало жутко, холодно и даже страшно. Но я быстро справилась с этими неприятными эмоциями, ведь мне сегодня предстояло защитить Элроя от банды, к которой мы приехали, чтобы договориться – нужно было, чтобы они присоединились к «армии».

Возможно, сегодня мне вновь придётся кого-то убить. И я этого совершенно не боялась.

Закурив, Элрой накинул на голову меховой капюшон чёрной толстой куртки, как у лыжников, и невесело усмехнулся:

– Я хочу контролировать людей, города, банды, полицию – всех. Чтобы все были в моём подчинении и выполняли любой мой приказ. Абсолютная власть, основанная на вымирании человечества. Полиция ведь многих сейчас стала убивать просто за то, что те оказались заражены. «Пламенные» стали опасны, и эта опасность возрастает с каждым днём всё больше и больше после каждого убийства заражённого. Какой тут контроль эмоций и тихое сиденье дома, если твоих близких и друзей убивали и не давали провести последние дни вместе или хотя бы в маленьком счастье? Или не убивали, а забирали на эксперименты, ведь многие учёные сейчас пытаются найти способ вылечить заражённых. Кстати, – тут он наконец посмотрел на меня сквозь сигаретный дым и слабо улыбнулся, – те люди, что на тебя напали, хотели забрать тебя в свою лабораторию для экспериментов, но, как видишь, я не дал им этого сделать.

– А кто именно были эти люди? Кому они принадлежали?

Я невольно дрогнула – таким сиплым оказался мой голос, будто он заранее предчувствовал нечто плохое.

И это оказалось так.

– Люди твоего отца, Делора.

Я скучаю. Это единственное объяснение моей тяги к прошлому. Не помогают никакие советы и психотехники. Можно только смириться, стараться скучать все тише и тише с надеждой когда-нибудь научиться просто помнить.

Эльчин Сафарли

– Эй, Делора, мне нужна твоя помощь…

– Выпрыгни в окно, поможешь не только себе, но и всем нам.

Секунда – и нож с глухим стуком вонзился в деревянную доску, как при расчленении тела. Я недовольно сжала челюсти, когда увидела, что мимо центра промахнулась всего на полсантиметра. Но всё равно лучше, чем в прошлые разы: упорные тренировки делали своё дело, я стала намного сильнее и более натренированной за прошедшие три дня. И за этими тренировками я пыталась скрыть тоску по Джозефу и по когда-то вполне хорошим временам…

– Ты можешь разговаривать без характерного сарказма? – Ченс шутливо насупился, подъехав ко мне на зелёном скейтборде.

– А ты можешь разговаривать без характерной тупости? – беззлобно усмехнулась я, стараясь удержаться в хорошем настроении и не дать мрачным мыслям вновь завладеть мной.

– Эй, Ричи! – сделав прыжок на скейте, он уже подъехал к Ричелл, протиравшей пистолет грязной тряпкой. – Как ты вежливо скажешь кому-то, что хочешь ударить его кирпичом?

Та с ухмылкой наблюдала за тем, как друг брал с пыльного пола никому не нужный белый кирпич.

– «Хочется познакомить ваши черты лица с главным материалом, используемым в строительстве стен. Несколько раз».

– Эй, Делора! – Ченс обернулся ко мне, весело махая кирпичом.

– ЧЕНС, НЕТ!

Я перехватила его руку и играючи повалила на пол. Он громко рассмеялся, когда я начала его щекотать, внезапно сделавшись весёлой и беззаботной, точно со мной никогда ничего и не происходило. Но жестокая судьба довольно быстро решила о себе напомнить: Ченс внезапно зашёлся сильным кашлем, раздирающим горло и лёгкие, его кулак, которым он прикрыл рот, окрасился в красный из-за каплей крови. Я резко отодвинулась от него, точно боялась заразиться, но на самом деле мне это лишь напомнило о собственной болезни, ведь я сама порой мучилась этим жутким кашлем: точно в грудной клетке жгли костёр, горящие ветки которого царапали изнутри лёгкие и оставляли кровь на руках – собственный монстр лез наружу, намереваясь содрать кожу со хозяина и разорвать его в клочья.

А хозяин и без того уже умирал…

– В чём тебе нужна была моя помощь? – напомнила я, когда Ченс наконец перестал кашлять и, морщась от неприятных ощущений после этого, вытирал пальцы об свои шорты.

– Да хотел, чтобы ты помогла мне помазать и перебинтовать, уж слишком сильно стало болеть, – друг достал из кармана красной толстовки слой плотного бинта и зелёный тюбик мази.