крохотную ладонь мою и потянула к выходу. Проверить ее теорию можно было одним способом: довериться.

В такие моменты меня ломало почище, чем от температуры за сорок. Потому что она просила слишком много с одной стороны. Бросить поданного на блюдечке прокурора, вот так просто отпустить его?

Он же столько страданий ей принёс, жизнь испортил, он избил ее и хотел сделать своей игрушкой. А она вот так просто просит его отпустить? Бросил взгляд наверх.

Естественно, этот урод уже исчез, впрочем, как и голос распорядителя. Они оба словно растворились, и непонятно, что за игру они вели, что их связывало.

Неужели эта история действительно нас с Адой больше не касается? Она потянула меня к комнатке сбоку, я повиновался. Только девушка дрожала, как осиновый лист на ветру.

Не выдержал и подхватил ее на руки, прижимая к себе. Понёс туда, куда она показывала. Ада доверчиво прильнула к моей обнаженной груди, а руками обвила шею.

Когда это все закончится, я подарю ей нормальную жизнь. Когда мы со всем справимся, все наладится, и она больше не будет бояться. Внезапно ощутил почти болезненную потребность защитить ее, попробовать на вкус жизнь с этой девушкой.

Никогда ничего подобного не испытывал и не знал, как это выразить. Я хотел, чтобы она была счастлива, хотел, чтобы у неё глаза горели, а на устах расцветала улыбка.

Зарекаться про любовь до гроба не стал бы, неизвестно, как жизнь обернётся, но попробовать хотелось. С ней хотелось. Именно с Адалиной, чтобы узнать, какая она на самом деле, когда не сжимается от страха, как дикий зверёк.

Я нёс ее через подсобные комнаты и коридоры к выходу. Через боковую дверь мы выбрались наружу. Воздух был такой свежий…

Она всхлипнула, и я удивленно посмотрел в аквамариновые глаза, наполненные слезами. Девушка прошептала:

– Просто так хорошо дышать полной грудью, без смрада этого…

И снова я скорее на интуитивном уровне понял, о чем она. О том, что если нам дали выйти, то и дальше, скорее всего, путь чист. Поэтому я спешно понёс ее на парковку.

К удивлению, она была заставлена автомобилями под завязку. Модными и блестящими, словно тут выставка какая. Выбор пал на новенькую иномарку, и тут я уверовал в то, что Ада если не провидица, то точно очень проницательная девушка.

– Что-то случилось?

Даже не заметил, как застыл. Потому что увиденное поразило до глубины души. Я совершенно ничего не понимал. Это невозможно! Прохрипел:

– Тут ключи, в каждой машине лежат ключи и пакет то ли с документами, то ли с деньгами.

Посмотрел в ее лицо, и девушка горько усмехнулась. Она заерзала, и я опустил ее на землю. Я правда ничего не понимал. Но, судя по всему, это касалось только меня.

Она подошла к машине и резко повернула голову в сторону особняка. Я проследил за ее взглядом. Там, в окне первого этажа, мы увидели силуэт высокого худого мужчины.

А со второго этажа взглядом нас сверлил обезображенный прокурор. Он скалился и наверняка с радостью бы выбил окна и прибил нас на месте. А если бы имел оружие…

– Он отпустил нас, Макс. Дай мне время, и я объясню почему. Считай, что мы выиграли. Победили в прятках, нашли друг друга. Он больше нас не потревожит. Ты же веришь мне?

Она спрашивала это хриплым неуверенным голосом, словно больше всего на свете боялась не тех, кто остался за спиной, а моего отрицательного ответа. Но я кивнул, хотя, признаюсь, это было непросто.

– Тогда поехали. Я знаю, что Гродный – твой дом, но сейчас я больше всего на свете хочу к морю.

Никогда не думал, что такое случится, но я был с ней согласен.

Эпилог. Макс

Она сидела на берегу, такая красивая. На секунду я выпал из реальности, где брат исчез, а лучшие друзья перманентно находились в смертельной опасности.

Подхватил плед и накрыл ее хрупкое тело. Она признательно улыбнулась, все ещё смущаясь. Казалось, она вся теперь состоит из сомнений. Это немного раздражало, но я старался принять тот факт, что девочка стала такой не от хорошей жизни.

Игорь бы очень сильно удивился, что я сделался понимающим и домашним мальчиком. Хотя он всегда говорил мне, что обязательно настанет момент, когда и я сброшу свою боль, а взамен придёт принятие и понимание.

Придёт чувство более глубокое и правильное, нежели ненависть. И он оказался прав. Как всегда прав.

– Не бойся меня, Адалина. Конечно, я натворил дел, но сейчас хочу попросить тебя не бежать от меня, быть рядом.

Ее глаза расширились от удивления, на губах заиграла искренняя радостная улыбка, которую она тут же поспешила спрятать. Но мне и этого пока было достаточно.

Поэтому, пока девушка не опомнилась, присел рядом и обнял ее. Возможно, она и права. В этом ее море что-то есть.

Так мы и сидели возле маленького домика на берегу. Тихий шелест волн прибоя успокаивал и вселял надежду. Мы приехали сюда через сутки, после того как покинули особняк.

Я сначала гнал как проклятый, пока не заметил, насколько девушка напугана. Откровение далось ей нелегко. Ада сбивчиво рассказала о своей нелюбви к поездкам на машине и поведала историю о том, как в последний раз оказалась в особняке.

Да, распорядитель всех нас неплохо изучил. Словно понимал самую суть, без стеснения копаясь в душах. У него получалось слишком хорошо. Должно быть, семья Иванютиных была отмечена бесспорным талантом вскрывать суть людей.

– Я могу ошибаться, но распорядитель пока к нам не полезет. Но и выпускать из виду не станет.

Она говорила едва слышно, расслабляясь с каждой секундой все больше. Меня это устраивало.

– Он, наверное, думает, что мы приведём его к твоему брату. Кстати, зачем ему Ева?

Я укутал ее поплотнее, защищая от прохлады, что несло море. И слушал. Слушал настолько внимательно, насколько был способен, а потом ответил:

– Он любит ее. С первого взгляда потерял покой и как только понял, что прокурор способен ей навредить,