Но ведь она ни в чем не виновата! Радист закричал: «Света! Беги!» Но его слова были едва слышны, как недавно в Большом Проходе. Светлана не замечала опасности, она по-прежнему смеялась и издали радостно махала Радисту рукой. А черная масса неуклонно приближалась. Радист хотел бежать Светлане навстречу, но ноги как будто были вкопаны в землю. Он беззвучно кричал и плакал. Наконец Светлана подошла совсем близко. Игорь уже видел ее серо-зеленые глаза и даже слышал ни с чем не сравнимый запах ее тела и волос. Сейчас он обнимет ее — и тогда этот кошмар закончится. Но в этот момент земля между Радистом и Светланой провалилась, и оттуда стало выползать Оно — то чудовище, которое захватило их вертолет на подлете к Минску. Оно вытянуло свои щупальца, стало похотливо обвивать ими Светланины ноги. Щупальца скользнули по ее телу, обхватили и стали плавно втягивать девушку в пропасть. Смуглянки, ленточники и морлоки столпились вокруг пропасти и радостно созерцали уход любимой в небытие. А она, скрываясь в пропасти, безмятежно смотрела на своего Радиста, который ничего не мог сделать. Светлана исчезла, пропасть сдвинулась, и Радист завыл. В ярости схватил он свой АКСУ и открыл огонь по всем ненавистным тварям. Они не убегали и спокойно принимали смерть. Когда патроны кончились, Кудрявцев схватил гранату и бросил ее в толпу — раздался оглушительный взрыв. Радист проснулся.

Взрыв не был сном: убежище заполнил дым. Ничего не понимающие, только что проснувшиеся бойцы рассматривали искореженное тело Ментала. Он выбрал себе спальное место внизу, но теперь почему-то лежал на полу, под нарами. Один уновец был ранен осколком в плечо, но больше никто не пострадал. Подбежал постовой-нейтрал. Он не понимал, как такое могло произойти — дверь в убежище никто не открывал. Ментал умирал; он вращал уже ничего не видящими глазами и что-то силился сказать. Было слышно только: «а… ка…». Никто не понял, что он хочет сказать. Через несколько секунд мутанта не стало.

Осмотрев все, пришли к выводу, что взорвалась граната Ментала (еще вчера у них оставалось две гранаты — у Ментала и Радиста, но сейчас в распахнутом вещмешке мутанта гранаты не было). При сопоставлении получалось так, что Ментал своим телом накрыл гранату. Как это могло произойти? Предположений было немного: не выдержали нервы, или встреча с загадочным существом, морочившим их в туннеле, стала роковой для психики Ментала, и без того не шибко стабильной.

Радист не стал участвовать в похоронах Ментала. Ему ничего не хотелось. Страшный сон и самоубийство Ментала наложились одно на другое. В сознание Игоря вкатилась новая волна безбрежной гнетущей тоски. Как тогда — в слизняковой норе на Нейтральной. Но теперь рядом не было Светланы, которая могла бы вернуть его к жизни. Радист силился вспомнить, что же любимая говорила ему, что надо делать в таких случаях… Молиться ее Богу?.. Как-то так: «Отче наш, сущий на небесах…». Нет, дальше он не помнит. И разве Богу не все равно, что происходит с Радистом, Муосом, Москвой и всем миром?

Игорь подошел к книжной полке. Он снова было взял книжку неведомого белорусского поэта, воспевавшего прекрасный мир с его безвозвратно утраченными радостями, подержал нерешительно и поставил обратно. Потом машинально взял другую книгу. Открыл ее и прочел:

5 Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,

6 язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.

7 Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится:

8 только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым.[11]

Он пролистал еще несколько страниц:

4 Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною;

Твой жезл и Твой посох — они успокоят меня.[12]

Радист быстро открыл название книги «Библия. Книги Ветхого и Нового Завета». Это ведь Книга про Того Бога, в Которого так верит Светлана.

«Бог! Если Ты есть! Если во всем этом мраке есть какой-то смысл! Помоги мне, слабому и трусливому радисту, дойти до цели и сделать все так, как надо…»

Кудрявцев закрыл книгу и положил в свой заплечный мешок. «Это не воровство, — убеждал он себя. — Хозяевам убежища, которые вернутся сюда уже ленточниками, — если вообще вернутся! — книги будут ни к чему».

* * *

После гибели Ментала оставаться в убежище уже никому не хотелось, хотя до взрыва они спали всего несколько часов. Куда идти дальше, никто не знал. Решили двигаться наугад, пока не встретят какие-либо ориентиры или проводника.

Они шли долго, петляя коридорами, ходами, норами. Два раза замечали, что идут по кругу. Решили оставлять метки: Митяй куском кирпича рисовал на углах знаки.

В целом отряду везло. Пока что страх перед неметрошными коммуникациями казался несколько преувеличенным. Здесь были слышны шорохи и вопли каких-то животных, но им пока никто не встречался.

Вышли к трубопроводу. Когда-то по этим трубам что-то куда-то перегонялось. Между трубами и бетонной стеной канала, в который они были уложены, имелось узкое пространство, через которое мог идти один человек. Люди цепочкой двинулись туда. Иногда щель сужалась, и приходилось протискиваться боком.

С труб метнулась какая-то тень; в ту же секунду закричал нейтрал, шедший в конце цепочки. Это случилось в узкой части прохода, когда все стояли лицом к трубам. Тенью оказался кот, обыкновенный черный кот. Теперь он, свирепо урча, вцепился когтями в одежду зажатого между трубой и стеной нейтрала и вгрызался ему в шею. Нейтрал держал в руке меч, которым пытался ударить кота, но в тесноте он не мог замахнуться. Тогда боец бросил меч и начал отрывать от себя зверя. Его товарищ полез назад, пытаясь ему помочь. В тот же миг по трубам метнулось еще несколько котов. Они не обращали внимания на остальных бойцов, а прямиком бросились на раненого. Тот, превозмогая боль, крикнул:

— Ухо… дите…

В этот момент кто-то из зверей перегрыз ему сонную артерию. Мощной струей хлынула кровь, и нейтрал обмяк, зажатый между стеной и трубами. А коты, хищно урча, уже пожирали его плоть. Расанов тянул за руку второго нейтрала, который все еще рвался помочь своему мертвому товарищу. Было уже поздно, а здесь они все могли стать легкой добычей для стаи бешеных хищников.

Гибель нейтрала рассеяла впечатление о безопасности неметрошного Муоса. Люди вышли из трубного канала и продолжили бесконечное хождение по лабиринту. Где они теперь находятся — возле Нейтральной, Немиги или в другом конце Муоса — определить было невозможно. По дороге они встретили еще одно разоренное поселение — похожее убежище, но раза в три меньше. И захвачено оно было значительно раньше — на полу валялись только черепа и обглоданные животными кости.

Неметрошные ходы постепенно захватывала мутировавшая растительность. Стены покрывал лишайник. Там, где на полу встречалась кучка грунта или песка, появлялись полупрозрачные, немного светящиеся в темноте трубчатые побеги без листьев, толщиной с карандаш и длиной с палец. Что у этих созданий лежало в основе жизни при отсутствии света — сказать трудно. Нейтралы называли их торчунами. Местами пол и низ стен были устланы торчунами на десятки метров. Когда на них наступали, побеги податливо сгибались под тяжестью человеческого тела. Поднимешь ногу — они быстро выпрямляются, и не остается никакого следа твоего присутствия. Торчуны безобидны, но в пищу человеку непригодны — желудку не переварить их жесткие ткани.