Тони расслышал в его словах какую-то хвастливость, мол, сейчас увидишь, что это на самом деле такое — полицейская работа.

— Может быть, мне пойти спать?

— Может быть, тебе так и поступить. Эй, Рэй, — сказал он. — Что ты сегодня днем делал в Каргил-Маунтэн?

— Я так и знал, что ты за мной следил.

— Бываешь там у какой-нибудь девчонки, про которую Лила не знает?

От Рэя ни слова.

— Не скажешь? Не важно. Мне правда все равно, Рэй.

— Чего тогда спрашиваешь?

— Время провести, Рэй.

— Зачем? Ждешь чего?

— Хочу дать тебе немного подумать. Когда принимаешь важные решения, нужно время. Когда, черт возьми, вся твоя жизнь висит на волоске.

— Не о чем тут думать, слушай. Мне все понятно.

— А как тебе такое? Что бы ты сказал, Рэй, если бы твой дружок Лу Бейтс дал на тебя показания по делу Гастингсов?

Рэй ответил не сразу:

— Кто?

— Брось, Рэй, не надо. Твой единственный друг на свете, знаешь ты Лу Бейтса.

— Сукин сын, у меня есть друзья.

— Конечно, паря, у тебя куча друзей. Что, если они дали на тебя показания? Что, если Лу Бейтс сознался? Ты, Турок Адамс и он, все, как было.

Рэй сидел думал.

— Он врет.

— Вряд ли. Зачем ему врать и показывать на себя?

Рэй оглядывается по сторонам.

— Ты врешь, — сказал он. — Если бы Лу это сделал, ты бы повез меня в Грант-Сентер.

— Доставим мы тебя в Грант-Сентер, не волнуйся. Пива хочешь?

— Отравленного?

Бобби Андес рассмеялся. Он кивнул Ингрид Хейл:

— Принеси-ка нам пива.

Она сходила и принесла шестерку. Она дала пиво мужчинам и взяла одно себе. Бобби Андес свое открыл, но пить не стал. Рэй пил свое, поднимая ко рту руки в наручниках. Бобби сказал Ингрид:

— Теперь, может, поможешь Тони посторожить нашего приятеля, пока я сделаю один звонок.

Она встревожилась. Тони тоже.

— Какой звонок?

— Полицейская работа, да? Какой надо. Посмотрите за ним, а я вернусь через несколько минут.

— Посмотреть за ним? Бобби? Как?

— Тони его посторожит, правда, Тони? Возьмите пистолет. Давайте покажу, как он действует.

Они отошли в закуток и повернулись спинами чтобы скрыть демонстрацию от Рэя, лыбившегося с кровати. Тони не хотел признавать, что испуган. Ингрид жалобно спросила Тони:

— Сможете с ним управиться?

— Попробую, — сказал он.

— Вы, наверное, думаете, что я жутко опасный парень, — сказал Рэй.

— Ты не опасный, козявка, — сказал Бобби. — Ты таракан. Дезинсекция. Маленькая санитарная процедура.

— Не бросай нас, Бобби, — сказала Ингрид.

— Успокойся, — сказал Бобби. — Всего на пять минут. Хочешь, чтобы мы его пришвартовали? Тебе от этого полегчает? — Он посмотрел на Рэя. — Ну что, козявка, придется нам тебя к чему-нибудь пристегнуть. — Он огляделся. — Кровать, отлично, — сказал он. — Вот, Тони, держите ключ, отомкните наручник и прицепите его к кроватной раме.

Бобби Андес встал сбоку от кровати, нацелив на Рэя пистолет, чтобы прикрыть Тони. Тони занервничал, подойдя так близко к Рэю, тот скалился — Тони помнил этот злобный оскал; он слышал запах лука в его дыхании. Он завозился, отмыкая наручник на левой руке Рэя, руки у него дрожали. Подтянул наручники к раме, Рэю пришлось нагнуться вперед. Он боялся, что Рэй нападет, и ему приходилось напоминать себе, что его охраняет Бобби Андес с пистолетом.

— Боже, парни, — завопил Рэй. — Не сажайте меня так. — Он был согнут пополам.

— Сядь на пол, — сказал Андес.

— Бля. — Он съехал спиной к кровати, и Тони примкнул наручник к раме. — Как мне пиво пить?

— Другой рукой.

Бобби отошел и посмотрел на него, как на картину.

— Так тебе спокойнее? — спросил он Ингрид. Она посмотрела на него умоляюще.

— Ладно, — сказал Бобби. — Сделаем тебе еще спокойнее. Тони, сходите ко мне в машину, возьмите кандалы.

Они надели на него кандалы — теперь Рэй сидел на полу, одна рука задрана и прикована к раме за его плечом, ноги скреплены вместе, другая рука при банке с пивом, из которой он не переставал потягивать.

— Это жестоко, — сказала Ингрид.

— Ага, жестоко, — сказал Рэй.

— Хочешь, чтоб спокойно было, а жестоко не было? — спросил Бобби. — Я вернусь через пять минут. Если придется применить оружие — применяйте.

Он вышел, и они услышали, как разворачивается и уезжает по дороге машина.

Вдруг стало тихо, словно Бобби забрал с собою все звуки. Пистолет тяжело лежал у Тони на колене. Он держал одну руку на стволе, другую — наготове, повторяя в памяти движения, чтобы снять его с предохранителя и взвести курок. Он подумал: господи, я сижу с пистолетом на коленях. Я держу в плену человека, моего врага, который год меня пытал. Хорошо, что он закован, потому что иначе мне бы пришлось полагаться на этот пистолет, которым я никогда не пользовался.

Рэй сказал:

— Ваш парень — сумасшедший.

— Он хороший человек, — сказала Ингрид.

— Но вы думаете, что он сумасшедший. И ты сумасшедший, — сказал он Тони.

Тони слышал ночь за окнами, лягушек поблизости, пруд где-то тут, потом — воду в реке рядом с крыльцом. Он слышал, как тишина простирается до движения на дорогах вдали. Он вспомнил лесное безумие и почувствовал груз своей ответственности. Теперь это. Все из-за меня.

Бобби Андеса все не было. Тони спросил Ингрид:

— Где телефон?

— На заправке, — ответила она. Она не знала, почему он так долго. Она принесла из холодильника еще пива Тони, который отказался, и Рэю на полу. Пожарила яичницу с беконом.

— Ура, мамочка, — сказал Рэй. — Ты нам поесть делаешь?

Они побоялись его отомкнуть, и есть ему было трудно. Он мог пользоваться только одной рукой. Он сказал, что Ингрид — очень славная женщина, но он, блядь, как зверь в зоопарке.

Она начала притопывать ногой.

— Бобби, Бобби, — сказала она.

— Похоже, он утек, бросил вас, — сказал Рэй. — Вас и меня, нас троих, совсем одних.

Потемки, сумрачная комната, в которой свету было — одна лампочка на шестьдесят ватт, висевшая на поперечной балке. Коричневые стены, прикнопленные журнальные картинки — дикие животные, горы, трехлетней давности календарь. В углу сложены удочки, лопатка, двуручная пила. Затхлый запах — давнишний след скунса. Даже в темноте Тони мысленно видел грот, образованный вокруг дома деревьями, ощущал в нем волглое горе, загнившие воспоминания, несчастье Бобби Андеса.