– Его могли видеть Вик и Кети.

– И подумать, что он – это я.

– Но сейчас они могли бы понять, что это был не ты.

– Они не видели нас вместе, Пейдж. Вот в чем дело, черт возьми. Нам нужен человек, который видел бы нас вместе, посторонний свидетель.

– Шарлотта и Эмили. Они видели его и тебя в одно и то же время.

Марти покачал головой.

– Не считается. Мне жаль, что это так. Но Лоубок не придаст никакого значения показаниям маленьких детей.

– Не такие мы и маленькие, – Эмили пошевелилась около Пейдж, ее голосок звучал еще тоньше, чем всегда, и совсем по-детски.

Шарлотта оставалась неподвижной и тихой, что совсем было на нее непохоже. Обе девочки продолжали дрожать, но Шарлотта дрожала сильнее, чем Эмили. Она прижималась к матери, стараясь согреться головой уткнувшись в воротник ее пальто.

Марти включил обогреватель на полную мощность. Внутри БМВ должно было быть жарко, но жары не было. Даже Пейдж замерзла.

– Может, нам надо вернуться и втолковать им еще раз.

Марти стоял на своем:

– Дорогая, нет, мы не можем. Только представь, они наверняка нашли "беретту", я стрелял из нее в того парня. С их точки зрения, так или иначе, это уже преступление, да еще с использованием оружия. Или кто-то действительно пытался похитить девочек а я хотел убить похитителя. Или все это мои происки, чтобы мои книги расходились лучше и чтобы я поднялся выше в списке бестселлеров. Может, я нанял приятеля, чтобы он сел в "бьюик", выстрелял в него всю обойму, заставил своих собственных детей солгать. И вот я снова заставляю полицию составлять протокол, который, по их мнению, сплошная ложь.

– Но после всего, что случилось, Лоубок не будет настаивать на этом. Это безответственно.

– Думаешь? Черта с два!

– Марти, он не сможет…

– Хорошо, хорошо. Может, и не будет. Возможно, – вздохнул Марти.

– Он поймет, что происходит что-то очень серьезное…

– Но он не поверит моему рассказу, который, как я и сам понимаю, звучит, как первосортная выдумка. А если бы ты прочла, что написано в "Пипл"…в любом случае он найдет пистолет. А что, если он найдет пистолет в багажнике?

– Нет причин так думать.

– Он найдет какой-нибудь предлог. Послушай, Пейдж. Лоубок не собирается так легко менять свое мнение обо мне, только из-за того, что мои дети скажут ему, что все это правда. Он все равно будет подозревать меня гораздо больше, чем того парня в "бьюике", которого никогда не видел. Если он заберет оба пистолета, мы останемся беззащитными. Что, если, когда полицейские уедут, появится этот ублюдок, этот двойник, он войдет в дом через две минуты после этого, а у нас ничего нет, чтобы защитить себя от него?

– Если полиция так и не поверит нам, они не станут и защищать нас. Тогда нам не надо оставаться в доме.

– Нет, Пейдж. Я имею в виду, что этот ублюдок действительно может заявиться к нам через две минуты после того, как уедут полицейские, и у нас не будет возможности уехать.

– Он не посмеет так рисковать.

– Еще как посмеет. Он вернулся почти сразу после того, как полицейские уехали в первый раз, разве не так? Смело подошел к входной двери дома Делорио, да еще и позвонил в дверь. Кажется, он стремится к риску. Я бы не удивился, если бы этот гад вломился к нам даже при полицейских и перестрелял всех подряд. Он сумасшедший: вся эта история безумная, и я не хочу рисковать своей и твоей жизнью и жизнью своих детей, гадая, что этот безумец сделает в следующий раз.

Пейдж знала, что он прав.

Однако было очень трудно, даже больно, признавать, что положение, в котором они оказались, лишало их помощи полиции. Если они не могли рассчитывать на официальную помощь и защиту, значит, государство оказалось не в состоянии выполнить свое основное назначение: обеспечить общественный порядок посредством справедливого, но строгого контроля криминальных элементов.

Что с того, что они ехали в хорошей, современной машине по отличной дороге, а вокруг горели огни, которые покрывали южную часть Калифорнийских холмов. Это предательство их интересов означало, что они больше не живут в цивилизованном мире. Торговые центры, сложнейшие системы переплетения дорог, сверкающие огнями культурные центры, спортивные арены, впечатляющие административные здания, современные кинотеатры, небоскребы, изысканные французские рестораны, церкви, музеи, парки, университеты и заводы, вырабатывающие ядерную энергию, – все это сводилось к нулю и представляло собой лишь красочную внешнюю сторону цивилизации, непрочную, как карточный домик, а они оказывались во власти стихии, поддерживаемые только надеждой и собственными иллюзиями.

Ровное шуршание шин вызвало в ней тревогу, предчувствие надвигающейся опасности. А ведь это были такие обычные звуки. Звук шин, трущихся об асфальт на высокой скорости, – часть звуков, привычных в обыденной жизни. Но сейчас эти звуки были зловещими, как гул приближающихся бомбардировщиков.

Когда Марти свернул в северо-западном направлении и двинулся по Краун-Вели-Парквей в сторону Лагуны-Нигуэль, Шарлотта наконец нарушила молчание:

– Папа?

Пейдж видела, что он взглянул в зеркальце перед ним, и поняла, что он, как и она сама, был встревожен необычно сосредоточенным видом дочери.

– Да, малыш?

– Что это было? – спросила Шарлотта.

– Что именно, родная?

– То, что выглядело, как ты.

– Этот вопрос на засыпку. Но кем бы он ни был, он просто человек, а не "что-то". Это человек, который до жути похож на меня.

Пейдж вспомнила всю ту кровь в холле и то, как быстро этот двойник оправился после двух ранений в грудь, как быстро он скрылся, а потом вернулся достаточно окрепшим, чтобы снова начать наступление. Он действительно не был похож на человека.

А то, что сказал только что Марти, было не чем иным, как попыткой отца успокоить своего ребенка, понимающего, что дети иногда должны верить в то, что взрослые все знают и все могут.

Немного помолчав, Шарлотта сказала:

– Нет, это был не человек. Это что-то неживое. Противное. Уродливое внутри. Холодное. – Она содрогнулась всем телом, отчего ее последующие слова задрожали у нее на губах.

– Я его поцеловала и сказала: "Я люблю тебя", но это было что-то неживое.

* * *

В комплекс фешенебельных коттеджей входит около двух десятков больших зданий на десять-двенадцать квартир каждый. Располагается он в парковой зоне, окруженной лесом.

Улицы внутри комплекса напоминают серпантин. Жители имеют общие гаражи, представляющие собой постройки из дерева, рассчитанные на восемь – десять машин. По столбам, которые поддерживают крыши, вьется бугенвилея, облагораживая собой их внешний вид, хотя в белесо-голубоватом свете прожекторов ее цветы теряют свою окраску.