litbaza книги онлайнДетективыСпасти президента - Лев Гурский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 141
Перейти на страницу:

У меня похолодело в животе. Будильников в моем кабинете не водилось. Значит, телефон. Или у меня просто в ухе звенит? Господи, лучше бы в ухе!

— Разве наши аппараты... не отключены? — Я ухватился за последнюю соломинку.

— Я все отключила, Аркадий Николаевич, — торопливо подтвердила мне секретарша. — Кроме АТС-1.

Вот оно! — со страхом понял я, кубарем скатываясь под стол и хватая скользкую, как змея, трубку «кремлевки». По этой линии со мною могут связаться только два человека в стране. И ни с тем, ни с другим никому не рекомендую связываться. Затопчут.

— Полковников слушает... — Я постарался, по возможности, унять дрожь и говорить нормальным тоном.

— Нет, это я вас слушаю, Полковников, — из трубки ощутимо потянуло ледяным ветерком. Голос руководителя президентской администрации не сулил ничего хорошего. — Вы, наверно, не знаете, что контрольный пакет Акционерного общества «Останкино» по-прежнему принадлежит государству?

— Что вы, Болеслав Янович, — забормотал я, — я знаю...

В Железном Болеке до сих пор не умер школьный педагог. С каждой секундой разговора по «кремлевке» я все сильнее ощущал себя малолетним хулиганом, вызванным в учительскую, но пока не сообразившим, за какое из своих безобразий он сейчас получает по башке.

— Ах, знаете, — процедил Железный Болек. — Тогда вы должны еще и помнить, что можете быть отставлены от должности в пять минут, простым президентским указом. И никакая кроличья лапка вам не поможет...

От таких слов я едва не потерял сознание. Заметил! Тогда, на приеме, он все-таки углядел мой талисман! Как будто у Главы президентской администрации не два глаза, а, по меньшей мере, дюжина. Мне показалось, что он и сейчас меня видит: потного, испуганного, дрожащего под столом и вдобавок скудно одетого — в одних швейцарских часах и индийском презервативе.

— За что?.. — жалобно спросил я у всеведущего Болека. Я бы совсем не удивился, услышав в ответ: «За разврат в рабочее время и на рабочем столе, кобель ты паршивый».

Но вместо этого Глава администрации загадочно произнес:

— За дурацкое любопытство, Аркадий Николаевич. Ненавижу, понимаете ли, перебежчиков и шпионов.

Я испытал краткий приступ непонятного облегчения. То, чем мы только что занимались с Аглаей, никаким боком не походило на шпионаж. Дотянувшись пальцами до подлокотника кресла, я нащупал заветную подковку и со всей искренностью, на которую был способен, простонал в трубку:

— Не понимаю, Болеслав Янович! Ей-Богу, не понимаю, клянусь вам! Я бы никогда...

— А кто заслал ваш «рафик» с оператором в Большой Афанасьевский? — гневно оборвал мои стоны Железный Болек. — Директор Си-Эн-Эн, да?

Я судорожно попытался припомнить, какой же секретный объект находится в Большом Афанасьевском переулке. По-моему, там вообще нет объектов, достойных хоть какого-нибудь внимания, — если не считать ресторана «Три поросенка».

— Я никого не засылал, — чистосердечно выдохнул я, одной рукой сжимая трубку, а другой цепляясь за серебряную подковку. — Этого быть не может. У меня под контролем все операторские бригады...

И в этот миг я с ужасом осознал, что не все. Утренние негодники, двое похмельных сынов эфира, мною самим же были отправлены на «рафике» в свободный поиск: за мелким криминалом для вечерних новостей. Мельников и Печерский никогда не считались в «Останкино» вольнодумцами. Но кто знает, куда их потянуло после утреннего бодуна!

— ... Почти все бригады, — упавшим голосом поправился я.

— Конкретнее, — приказал Железный Болек.

Торопясь и комкая фразы, я начал излагать главному администратору Президента историю поездки двух ослов с «Бетакамом» в колхоз «Заря». Сперва я еще старался подыскивать более-менее официальные формулировки, но потом, увлекшись, незаметно для себя перешел на обычную человеческую речь. В итоге получилось довольно складное повествование о пагубности пьянства на производстве — готовый сюжет для утренней программы «За трезвость!». Страх лишиться кресла вместе с Аглаей прибавил мне красноречия, и к концу рассказа трубка в руках стала немного оттаивать. По коротким репликам, которые Железный Болек по ходу бросал мне, я понял, что подозрение в предательстве и злостном саботаже с меня вот-вот будет снято. Останется, правда, обвинение в нерадивости... Господи, да что такого эти ханыги умудрились наснимать? Секретное испытание новой баллистической ракеты? Или какого-нибудь вице-премьера, которого вытащили из ресторана на бровях? А может, не дай Бог, самого пана Болека в компании звезды стриптиза? Задавать вопросы я, естественно, не рискнул.

— У вас что, все операторы такие... любители? — недовольно поинтересовался Глава администрации, стоило мне замолчать.

Пока я объяснялся по «кремлевке», моя секретарша успела одеться, навести марафет и приволочь для меня из приемной охапку ромашек. Придерживая трубку плечом, я оборвал три цветка подряд. Два раза из трех мне выпало «Не выгонят». Я воспрянул духом.

— Нет-нет, Болеслав Янович! — с воодушевлением ответил я. — Не все такие! Эта парочка — две паршивые овцы в здоровом стаде. Развели самодеятельность!

Выгоню паршивых овец с волчьими билетами, в сердцах подумал я. Пусть только явятся! А их начальничку Шустову — на вид, и двадцать процентов премии срежу. Нет, двадцати мало: пятьдесят!.. Положа руку на сердце, следовало признать, что абсолютных трезвенников у нас среди операторов не водится: даже Мокеич из команды Журавлева по выходным налегает на коньячок. Но до нынешнего дня никто не позволял себе по пьянке запороть новостной сюжет. И, тем более, — так подставить своего директора. Даже при хомяке, при Александре нашем Яковлевиче, подобного бардака, кажется, не было. Может, меня сглазили? Но если сглазили, то когда — в день назначения или только сегодня? А если сегодня, то кто?

— Выходит, умысла вы тут не видите... — уже почти спокойным тоном проговорил Железный Болек.

— Ни боже мой, — откликнулся я и оборвал еще две ромашки. «Не выгонят»! Опять «Не выгонят»!

— Стало быть, это самодеятельность, с похмелья...

— С бодуна! — уверил я, любовно глядя на облысевшие цветочки в руке. — С него, Болеслав Янович! Я их, придурков, сегодня же, по стенке размажу... по статье...

— Значит, так, — перебил меня Железный Болек. — Никаких увольнений накануне выборов. Просто тихо заберите у них кассету, тихо отдайте моему референту, а этих двух идиотов отправьте подальше из Москвы, с глаз долой...

— Сделаем, Болеслав Янович, — истово пообещал я. — Отправим. И, если надо...

— В течение часа ждите референта, — не дослушав, сказал мне Главный президентский администратор, после чего из трубки кремлевского телефона донеслись прерывистые гудки.

— Ждем, — ответил я гудкам. Неужели пронесло?

Следующие четверть часа я потратил на то, чтобы одеться, отдышаться, привести кабинет в порядок, допить остывший кофе, сгонять Аглаю за Шустовым и — пока зам не пришел — немного порепетировать у зеркала суровейшую гримасу (после накачки Железного Болека зверский оскал дался мне с первой попытки). Едва мой заместитель Юра появился в дверях, как я обрушил на его бедную голову весь ледник, который остался в кабинете после разговора по «кремлевке». Напуганный моими лицом и голосом, Шустов посинел и стал беспрерывно шмыгать носом. Он не догадывался, в чем снова виноват, но боялся переспросить начальника; поэтому он лишь кивал и соглашался со всем. В конце концов совершенно уже синий Юра дал мне клятву лично доставить материал, отснятый Мельниковым и Печерским: сразу же, как только как «рафик» с двумя ханыгами въедет в ворота «Останкино». Буквально через пять минут.

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 141
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?