– Откуда вы это знаете? А!.. Догадываюсь. Этот потливый верблюд? Надеюсь, он ничего не приврал? А то в его изложении все немцы во время войны были нацистами и подонками.

– Он всего лишь рассказал мне трагическую историю вашего мужа. Кстати, про Мессера я знаю еще и от брата вашего мужа, Вилли Штермана.

Немка с нескрываемым любопытством принялась рассматривать Каленина.

– Да! – наконец сказала она. – Я вас недооценила. Вы уже и с Вилли успели пообщаться?! Представляю, что наговорил вам этот тип! А ведь это именно он проболтался Мессеру про архив. Точнее, про архив Мессер, конечно, знал, но уж точно не догадывался, что Герман пополнял его всю свою жизнь. Причем самым полным было досье именно на Мессера. Ведь Герману удалось установить, что Мессер скрывается под чужим именем в Эстонии, и он собирался эту информацию передать в СССР.

– А что не поделили ваш Вилли и Мессер? Они же в сорок пятом были заодно?

– Вы точно агент КГБ, господин Каленин. Надо было мне раньше об этом догадаться, когда мне вас подсунул этот… как его? Куприн, кажется. Он меня неделю уговаривал…

– Уговаривал? – удивился Каленин. – А разве так трудно найти в Бонне жилье для советского стажера? Мне Куприн говорил, что вы были не против.

– Конечно, ведь он согласился за счет посольства доплачивать мне еще двести пятьдесят марок за ваше проживание. Вот я и согласилась.

Каленин открыл рот от изумления. Он никогда не слышал, чтобы посольство доплачивало за проживание стажеров. То есть Куприн совершенно осознанно поселил его именно в доме четы Шевалье! Но зачем? Неужели он заранее что-то знал про архив?

– …Вилли считал, что Мессер погиб, – продолжила между тем немка. – Он забрал себе все, что им вместе с Бруно удалось тогда, в конце войны, вывезти из Берлина. Я имею в виду часть золота партии, или, как его еще называют, «кассы Бормана». А Мессер, когда объявился спустя много лет, сумел найти Вилли где-то в Латинской Америке и стал требовать свою долю. На этой почве они поссорились, хотя, судя по всему, это Вилли надоумил Мессера купить у Германа архив…

– Да! Хорошая вокруг вас компания, фрау Шевалье! Ну и зачем же, скажите, вы вознамерились сделать то, чего не стал делать ваш муж?

– Что именно?

– Разве у вас не было намерений продать архив все тому же Мессеру?

Немка печально улыбнулась.

– Он считает, что уже купил его! И теперь речь идет о том, что я должна его просто отдать Мессеру. Во всяком случае, именно так он сказал мне незадолго до того, как я с вашей помощью нашла бумаги.

– Вы встречались?

– Нет, я даже не знаю, как он сегодня выглядит. Мессер прислал сюда своего человека, который и встретился со мной. – Фрау Шевалье неожиданно заплакала. – Я сама впустила его в клинику. Он сказал, что уговорит мужа. Что у него есть аргументы… – Она размазывала слезы, смывая густо нанесенную тушь. – Сказал, что иначе они убьют Вилли и поэтому Герман согласится… Сказал, что они дадут столько денег, сколько мы попросим… А потом… потом я увидела Томми, скулящего возле входа в клинику. А там… Я не хотела!

Фрау Шевалье утерла слезы.

– Я поняла за этот месяц, – продолжила она, – что не в моем возрасте начинать такие опасные игры. Я хотела продать архив по частям, без Мессера. Есть люди, которые ни при каких условиях не захотят, чтобы архив попал к журналистам или, того хуже, в руки спецслужб. Дьявол меня толкнул на этот путь.

– Вы хотели его продавать тем, кого оперировал ваш муж?

– И их родственникам тоже. Некоторым влиятельным людям из бизнеса или из политики совсем не понравится, если вдруг выяснится, что их дядя или старший брат вовсе не погиб в конце войны, а несколько десятилетий скрывался под другим именем.

Она пристально посмотрела влажными глазами на Каленина:

– Вы твердо приняли решение забрать архив?

– Да!

– Вы хотите заработать?

– Нет.

– Тогда зачем?

– Я отдам его тем, кто занимается поиском нацистских преступников!

– Вы, как истинный коммунист, готовы ради идеи отправить на смерть этих стариков? Будете гоняться за историческими химерами? Ну какие они теперь преступники? Вилли, к примеру, уже стоит одной ногой в могиле.

– В могиле он стоит уже обеими ногами. Но дело вовсе не в этом! Ваш Вилли, к примеру, ни в чем не раскаивается! А Мессер?! Он же убил вашего мужа. Его-то, надеюсь, вам не жалко отправить на Лубянку? А остальные из архива? Думаю, там праведников нет!

– Лубянка… это что?

– Это КГБ!

– Понятно… – Фрау Шевалье решительно встала. – Идемте! Я отдам вам архив!

– Я никуда не пойду, – угрюмо возразил Каленин. – Вы не раз преподносили мне жестокие уроки. Кстати, а где Беккер?

– В Южной Африке. Он там ищет людей из архива. Ну вы же все слышали… С ним договаривайтесь сами. Пусть прекращает поиски… Я дам вам связь с ним. А там – решайте вместе… Хотя, думаю, он не обрадуется очередной встрече с вами.

Фрау Шевалье шаркающей походкой направилась к лифту, и Каленин обратил внимание, что она снова выглядит на свой возраст и даже старше.

«Неужели все так просто! – думал Беркас. – Столько усилий, столько борьбы и даже крови!»

Каленин потрогал область правого глаза, который, казалось, до сих пор побаливал, хотя никаких внешних признаков травмы не осталось. Ему вдруг стало очень стыдно. В очередной раз накатило сомнение, а нужно ли гоняться за этим архивом? Конечно, можно все свалить на Куприна, который втянул его в эту историю. Можно и на фрау Шевалье – старушка уж точно не без греха.

Но свалить на других почему-то не получалось. Совесть ныла и не давала покоя. Она услужливо подсказывала, что и с Беккером, и с фрау Шевалье Каленин обошелся совсем не по-джентльменски. Что он слишком далеко зашел ради этих пожелтевших и опасных картинок.

Беркасу нестерпимо захотелось спрятаться от этих угрызений, поскорее убежать куда-нибудь и бесповоротно забыть эту историю. Он решительно встал и быстро пошел к выходу.

– Куда же вы, господин Каленин? – Голос фрау Шевалье снова стал старческим, скрипучим, с ярко выраженными басовыми нотками. – Решили убежать? Нет уж, господин член КПСС! Вы так яростно боролись за эти бумаги, что заслужили их. Это ваш приз! Но берегитесь, мистер Каленин! До сих пор архив сметал всех на своем пути. Если не боитесь, он ваш!

Каленин во все глаза смотрел на портфель и пухлую папку в руках фрау Шевалье. Та протянула ему папку, а портфель поставила на пол и толкнула его ногой в сторону Беркаса. А когда тот, будто под гипнозом, протянул руку, отдернула свою и с вызовом произнесла:

– Минутку, товарищ (она использовала именно это немецкое слово – Genosse)! Во-первых, дайте слово, что позволите мне спокойно уехать. На деньги Мессера я безбедно доживу свои дни где-нибудь на берегу Тихого океана. А во-вторых, вы, кажется, хотели какую-то информацию передать в полицию? Ваше желание, случайно, не пропало?