Вернемся к пациенту, с которым д-р Оберхольцер проводил психоаналитическое лечение, и рассмотрим итоги наблюдения и результаты лечения.

Формально Дв являются признаками интроверсии, внутренней жизни. Чем больше кинестетические ответы преобладают над цветовыми, тем более интроверсивным является испытуемый и тем большую роль в его психической жизни играют интроверсивные механизмы с характерной для них склонностью к регрессии и неактивному поведению, лишь пассивно отвечающим на стимулы внешнего мира.

В нашем случае имеется явное преобладание сгибающихся кинестезий, а самым оригинальным ответом среди них являются по-особому изогнувшиеся люди, увиденные на Таблице IV. То, что следует из всех полученных данных, подтверждается и особым видом Дв: испытуемый не только интроверсивен, но в его интроверсии определенную роль играют сгибающиеся кинестезии. У испытуемого явно существует бессознательная пассивная установка. Таким образом, эксперимент позволяет подступиться к бессознательному.

А если идти обратным путем, как это делал коллега Оберхольцер – от психоанализа к получаемым экспериментальным данным, – то тогда выявляется следующее:

«Склоняющиеся кинестезии отражают глубочайшую установку пациента по отношению ко всем пережитым им в жизни событиям. Эти кинестезии являются проявлением его пассивности и существенной доли женского элемента в его сексуальности. Путем раннего обращения агрессии из первоначально садистического источника на свою собственную персону[43] у пациента сформировалась пассивность, позднее сплавившаяся с сексуальным влечением, что привело к фемининной установке. Первоначальный садизм встречается не только в чертах жестокости в его сновидениях, но и временами находит себе место в жизни в виде случайных „разрядок“. В этом случае пациент в слепой ярости наносит удары вокруг себя, после чего и сам не может понять причины своих страстей. Об этом же говорит беспардонность пациента (напоминающая брутальность) в отношениях с коллегами при реализации им общественных целей и интересов или неожиданное возмущение подчиненными, если (в резком контрасте с его сознательным отвращением к любому проявлению грубых инстинктов и его обычно хорошим владением собой) в какой-то момент вдруг начинает проявляться мужская природа, берущая свое начало в энергии, использованной в раннем детстве не на образование пассивности и мазохистских страданий, а на фантазирование на тему о своем могуществе, а в допубертатный период – на формирование невроза навязчивости в виде выраженных навязчивых мыслей, которые наложили отпечаток на последующее формирование у пациента навязчивого характера, который пытается регламентировать самые элементарные функции влечений.

Дв-ряд является, таким образом, тем, что может эмоционально проживаться. Я намеренно не говорю „переживать“, чтобы не возникло мнения, что пациент догадывался о природе своих переживаний. Дв является тем, что побуждает и принуждает, тем, что именно и как именно проживается. Пациент три года своей жизни потратил на то, чтобы спасти отцовскую фирму, чтобы в безнадежной (о чем он знал с самого начала) борьбе с неблагоприятными обстоятельствами и брутальным корыстолюбием своих братьев (один из которых отличался удивительно красивыми, здоровыми зубами и постоянно фигурировал в сновидениях пациента в качестве фигуры, замещавшей ему отца) всегда быть «претерпевающим» – и все это в память об отце, „ради любви к отцу“. После того как произошла неизбежная ликвидация фирмы, завершив восьмилетний период страданий, у пациента, переполненного сильными переживаниями, связанными с разочарованиями и огорчениями, вспыхнул невроз, продолживший и дальше наносить „удары дубинками“ прежних лет».

Таким образом, кинестезии с согнувшимися фигурами принадлежат глубочайшим слоям бессознательного, а их содержание вряд ли можно считать чем-то простым. Приведенное здесь доказательство обращает на себя особое внимание, если учесть симптоматическое значение факторов; при теоретическом обосновании результатов эксперимента по истолкованию форм на первом месте стоят отношения кинестезий к бессознательному.

Кинестезии в том виде, в котором мы находим их в ответах наших испытуемых, могут поведать о том, что фактически пребывает в их бессознательной сфере. Кстати, проведенным психоаналитическим лечением подтверждается то, что кинестезии имеют самое тесное отношение к тому, что мы называем бессознательным. Помимо выявляющейся во время психоаналитического лечения пассивной натуры пациента нам становятся понятны и другие его черты, обнаруживаемые в процессе интерпретации формальной психограммы: аскетизм в способах переживаний, чувство несостоятельности, неверие в самого себя, особенно неуверенность в своей деятельности и в обладании творческими способностями. Проводимое лечение в некоторой степени проясняет, откуда берутся противоречия во всем существе испытуемого.

Еще в «Психодиагностике» я указал на то, что цветовые ответы, особенно Цв и ЦвФ, имеют отношение к аффективности эгоцентрического характера, кричащей аффективности, находящейся во власти влечений. Содержание и отношение к формальной стороне во многом здесь остаются неясными. Следовательно, содержание не может быть независимым от сопровождающих его оттенков аффективности. Если кто-нибудь продуцирует целый ряд явных Цв-истолкований, то есть символических представителей импульсивных аффектов, а в качестве их содержания мы находим только огонь и кровь, то приходится допустить, что в душе испытуемого сильные аффекты имеют что-то общее с огнем и кровью, а огонь и кровь – что-то общее с его сильными аффектами. Конечно, совсем не одно и то же, будет ли человек истолковывать красное пятно на одной из тестовых таблиц как открытую рану, или же он увидит в нем лепестки розы или кусок ветчины. Вопрос о том, насколько содержание таких ответов принадлежит сознательному и насколько – бессознательному, разрешим только в отдельных случаях. Одним из них является уже упоминавшийся нами случай политика, перестройщика миров. Ему всегда удавалось замечать на таблицах центр земли, хаос, внутренности земли, и все это в качестве Цв-ответов, а на кинестетичной стороне мы обнаруживаем исполинских богов; отсюда мы заключаем, что он сам хочет заново перестроить планету. Но это все же только явное содержание, латентное говорит нечто другое: его исполинские боги занимают специфическое положение, так как кинестезии намекают на образ эмбриона. Да и центр земли, ее недра могут означать нечто совершенно противоположное богам, возможно, материнское чрево. А это уже означает, что цветовые ответы намного глубже проникают в комплексы, чем это может показаться на первый взгляд, что эгоцентричная аффективность действительно имеет свои истоки в аффективных психических элементах и что содержание цветовых ответов необходимо оценивать приблизительно так же, как мы это делали с явным содержанием снов, пытаясь увидеть в них то, что скрыто и что можно понять с помощью психоанализа.

А как будет сформулирован этот вопрос с точки зрения психоанализа? Я опять цитирую Оберхольцера: