Я оглянулся назад, но двери, благодаря которой оказался в этой комнате, больше не было. Она просто-напросто растворилась в воздухе. Теперь вернуться на Ярус меж ярусов не было никакой возможности, и остается надеяться, что дверь с красным треугольником привела меня именно на восьмой ярус, а не на тридцатый или первый.

Подойдя к столу, я из чистого любопытства поднял крышку ближайшего сундука. Нет, сокровищ там не нашлось. Сундук оказался доверху наполнен отборной пшеницей. Очень странный выбор. Кому могло прийти в голову тащить с первого яруса такую бесполезную вещь? Второй сундук был заполнен зерном пшеницы наполовину. Я в раздражении захлопнул крышку сундука и обратил внимание на стол с книгами и пожелтевшими свитками, покрытыми толстеннейшим слоем пыли. Я даже не собирался их трогать, но невесть с чего решивший заговорить Вальдер произнес:

— Подожди. Подойди к ним.

Я подошел к столу и взял первую попавшуюся книгу.

— Я не понимаю эти загогулины. — Я без всякого интереса посмотрел на обложку.

— Я понимаю. Это старый орочий. Магическая книга. Она бесценна.

Ну, может, она и бесценна, но я не собираюсь переть ее наружу. Книжка была тяжелее, чем объевшийся черешни Кли-кли.

— Возьми вон ту, с железной обложкой.

Я разгреб свитки, взметнув целое облако пыли, и выудил требуемую Вальдером книгу. Размером книженция была чуть больше ладони и толщиной в два пальца. На железной обложке гномья письменность.

— Малая книга заклинаний гномов.

Мне показалось, или в голосе Вальдера послышалось благоговение? Впрочем, было чему удивляться! Все книги гномов запрятаны в Зам-да-Морте, и к ним нет доступа ни гномам (карлики к своим горам бывших родственничков не подпустят на пушечный выстрел), ни карликам (которые так и не смогли разгадать, как открывается магическая сокровищница). Поэтому то, что я сейчас держал в руках, представляло огромнейшую ценность для обеих рас. Я повертел в руках книжку в осторожно положил ее на место. Брать я ее с собой не собирался, впрочем, как и извещать Халласа и Делера о своей находке. Ни к чему это. Махонькая книжечка в железном переплете вполне могла разжечь пожар, который окончится новой битвой на поле Сорна. Пусть книга как лежала, так и лежит в этой комнате. Во всяком случае, я не буду тем, кто развяжет очередное смертоубийство между карликами и гномами.

— Тебя что-нибудь еще интересует, Вальдер? Нет ответа.

Я пожал плечами и двинулся к выходу из комнаты. Пора брать Рог Радуги и улепетывать из этих негостеприимных мест.

* * *

Раскатал губу! «Брать Рог Радуги»! До этой дудки еще надо добраться! А добраться оказалось не так-то и просто!

Выйдя из комнаты-библиотеки, я попал в широкий не то коридор, не то зал. Как и на шестом ярусе, здесь царили полумрак и густая тень. Восковые факелы трещали и пытались осветить подземные дворцы, но силенок на это у них, увы, не хватало. Вокруг вроде все тихо, но я не забывал об осторожности и ежеминутно останавливался и прислушивался. Ничего такого ужасного или таинственного, хвала Саготу, не было. На восьмом ярусе оказалось прохладно, постоянные сквозняки из боковых коридоров пробирали до костей.

У меня не было карт, но, помня слова Посланника, я шел только вперед и никуда не сворачивал. Конечно, глупо доверять Посланнику, но пока все его слова были правдой, и я не считал, что импровизация — самый лучший выход из неприятной ситуации, в которой я оказался благодаря потере путеводных карт.

Через полчаса ходьбы факелы на стенах стали реже, а потом и совсем исчезли, и вновь пришлось доставать грибок-огонек. Череда залов с рядами массивных приземистых колонн вдоль стен, сводчатыми потолками и четко выраженными контрфорсами. От архитектуры так и веяло грубой небрежностью и поспешностью, хотя я уверен, что залы создавали орки и эльфы. Вот только сделали все Молодые расы абы как, на скорую руку, словно им не терпелось как можно быстрее уйти с восьмого яруса. Собственно говоря, вполне здравое желание для любого разумного существа, правда, в чем тут дело, я понял только спустя минут сорок с того момента, как последний факел остался у меня за спиной.

Свет моего грибка вырвал из мрака необъятного зала достаточно интересную картину. Это не нарисует даже умалишенный из больницы Десяти мучеников. Ему просто в голову не придет, что такое может существовать. Признаюсь честно: мурашки по спине забегали, во рту пересохло, и язык прилип к небу. Не каждый день «повезет» лицезреть эпизод из действия, которым нас так часто пугают жрецы (это я про их истории о приходе тьмы на Сиалу и тому подобных сказках). В общем, прямо передо мной высилась девятиярдовая стена. В принципе ничего особенного, если не обращать внимания на то, что вместо кирпичей строители использовали человеческие черепа.

Тысячи тысяч смотрели на меня темными провалами глазниц, тысячи тысяч скалили зубы в сардонических усмешках, тысячи тысяч сияли ослепительной белизной. Тысячи тысяч? Или больше? Сколько черепов пошло на то, чтобы создать такую стену? Это была страшная и вместе с тем завораживающая картина. Жуткая красота и нереальность происходящего. Кто и каким образом создал это? Зачем? И где он нарыл такую гору человеческих черепов? И не окажется ли моя башка еще одним кирпичиком в страшной стене? Вот сколько вопросов. И ни одного ответа.

Стена полностью перегораживала мое дальнейшее профдвижение. Я прошелся вдоль нее, но уперся в стену зала. Пошел в обратном направлении и обнаружил проход в виде арки, свод которой был выложен ребрами. Я проскочил через арку и…

Вот вам и «и»! Теперь-то я уверен, что Костяные дворцы получили свое название благодаря этому месту. Передо мной лежал склад, хранилище, коллекция, сокровищница человеческих костей! Груды останков и остовов, некогда бывших людьми. Такое не могло присниться даже в самом страшном сне. Стены зала выложены черепами, потолок — скрещенными между собой ребрами и лопатками, огромные люстры состояли из целых ярдов позвоночных столбов, реберных решеток и черепов, внутри которых горел магический огонь, прекрасно освещающий Костяные залы. Я шел мимо этих останков и, бросая взгляды на кости, ежился, словно от холода. Не очень-то приятно ходить по гигантской открытой могиле — складу человеческих смертей. Явственно веяло жутью. Казалось, что души тех, кого так и не удосужились похоронить за прошедшие столетия, смотрят на меня через темные провалы глазниц многочисленных черепов.

Среди залежей костей ни одного целого скелета. Тот, кто собрал экспонаты для огромного и страшного музея, не жалея времени, позаботился о том, чтобы разодрать остовы и рассортировать кости. Вдоль стен теснились (громоздились, лежали, вздымались, высились) кучи различных костей. Отдельно лежали позвонки (каждая косточка позвоночного столба находилась в строго предназначенной ей груде), отдельно ребра (каждое из двенадцати ребер человеческого скелета в своей куче), тазовые кости, нижние челюсти, большие и малые берцовые, плечевые, локтевые, лучевые кости, фаланги пальцев (каждая фаланга из рук и ног скелетов опять же в своей куче), были даже залежи зубов. Меж груд костей (некоторые достигали высоты шести с лишним ярдов) петляла вполне приличная дорожка. Я шел по ней, стараясь не очень-то разевать рот и в особенности не смотреть на черепа. Тысячи тысяч глазниц буравили меня взглядами. Во мне бурлил совершенно детский страх. Ходить меж гор останков, молча внимающих вечности и всему живому, — это ли не вселенский ужас?