А вечером – кадр один дубль два – пришлось уговаривать уйти пораньше и двух женщин, ухаживавших за ней в этот день, уверяя, что ей ничего больше сегодня не требуется, она просто хочет пораньше лечь и выспаться, и что-то еще напридумав весьма убедительное, и даже махала с крыльца ручкой, когда они уходили.

Злость звенела в ней боевыми трубами! Злость и желание выяснить истину! Ну она ему задаст! Бегать он будет, наследник героя-партизана Кулычова!

Но нужна правильная стратегия.

И Дашка принялась накрывать стол на веранде, не самое легкое занятие при еще ограниченной подвижности – ничего! С перерывами, не торопясь, осторожненько, она шастала: кухня – веранда, кухня – веранда. Потихоньку, опираясь на палку, не забывая правильно делать упор на ногу, как учил доктор.

Часа полтора провозилась!

Полюбовалась на результат своих стараний, проверила, не забыла ли какую мелочь, оставшись довольной делами и замыслами своими, внесла последний штрих – зажгла свечи на столе. И, уставшая, села на ступеньке крыльца ждать Власова.

И заснула, привалившись головой к перилам. Представляете?

Так готовилась – и отключилась! Там ее и нашел Игорь, вернувшись домой далеко за полночь, и перепугался с ходу!

– Дашка! – потряс он ее легонько за плечо. Девушка открыла глаза и слегка недоуменно посмотрела на него. – Ты чего здесь сидишь? Тебе что, плохо? – присев перед ней на корточки, беспокоился он.

– Нет, мне хорошо. Я тебя жду, – объяснила Дашка.

– Ты меня напугала, – выдохнул Власов и поднялся с корточек. – А зачем ждешь? Тебе спать давно пора.

Он залюбовался ею и напрягся, поняв, какое направление приняли его мысли – весьма конкретное и однозначное.

Вообще-то он от нее бегал, скрывался. Он хотел ее постоянно, но знал, что это еще долго будет табу, запрещенное, что она пока слаба и не оправилась до конца. Каждую ночь, возвращаясь домой, ему нестерпимо хотелось зайти в ее комнату, лечь рядом, обнять, поцеловать, укачивать, но Власов подозревал, что может на этом не остановиться. От усталости и беспредельного напряжения ему так мечталось об отдохновении душевном в первую очередь, и он точно знал, что его он может найти только рядом с Дашкой, и четко отдавал себе отчет, что одного душевного покоя ему не хватит!

А им пока нельзя! Вот и бегал, благо ни поводов, ни оправданий для самого себя искать не надо! Жара делала свое дело, и битва за урожай становилась день ото дня практически битвой сорок второго года – отступать некуда, за нами Москва!

А тут увидел ее, спящую на ступеньках, и теплая волна нежности окатила Игоря с головы до пальцев на ногах и торкнула куда положено!

– Власов, ты голодный? – спросила Даша.

– А черт его знает, – признался Игорь, помогая ей подняться со ступеньки. – Когда ел, не помню, но точно бабоньки мои кормили меня чем-то днем. – И, поддерживая Дашку под локоток, предложил нейтральным тоном: – Идем, я провожу тебя в комнату.

– А ты выдержишь немного вина и легкий ужин? – спросила Дашка, указывая рукой на накрытый стол и стоявшее на подоконнике ведерко для шампанского, в которое она положила на лед бутылку сухого вина, чтобы не нагрелось.

– Ничего себе! – восхитился Власов. – Здорово! Это что, ты сама накрывала?

– Врач рекомендует больше двигаться, – оправдывалась Дашка. – Так что, осилишь небольшие посиделки?

– Да с огромным удовольствием! – уверил он и, так же поддерживая, помог ей сесть в кресло и сел рядом сам.

– Откроешь вино? – предложила Дашка.

Он открыл вино, разлил по бокалам, быстро предложил тост за ее скорейшее выздоровление и выпил свой бокал до дна и с удовольствием тяжело уставшего человека, нажарившегося за целый день. Дашка, наблюдавшая за ним, взяла инициативу на себя, положив в его тарелку всяких вкусностей понемногу и подвинув поближе к уставшему герою. Он ел, налил еще вина и поднятым бокалом, без слов, призывал Дарью присоединиться, запил.

– Дашка, это замечательно, неожиданно и то, что, оказалось, в самый раз! – утолив немного голод и жажду, выказал благодарность Игорь.

А Дарья, присмотревшись к труженику села, задала свой первый вопрос:

– Власов, тебе неприятен вид моих травм?

– Ты о чем, Даш? – не понял он.

– Ну, я не совсем чтобы целая теперь, девичье тело обезображено шрамами, и немного колченогая. Тебя это отталкивает? Ты поэтому избегаешь меня?

– Даш, ты что? – живо так поинтересовался Власов, удивившись необычайно.

– Да я-то ничего, Игорь Николаевич, а вот вы обходите меня десятой дорогой, я уж здесь десять дней, а вас за это время второй раз вижу. Ну не нравлюсь я вам, так и скажите, пойду я себе, бегать-то чего?

– Да я тебя так хочу, что у меня болит все! – взорвался в момент китайской петардой Власов. – Я тебя десятой дорогой обхожу, зная, что сдержаться не смогу! У меня сил на то, чтобы сдержаться, нет!

– Вот этот момент я не поняла, – чуть улыбаясь, уточнила Дашка. – А сдерживаться-то зачем?

– Да потому, что нам нельзя! – не сбавлял возмущенного тона Власов. – Ты еще не оправилась, а я не смогу быть осторожным!

– Власов! – уже улыбалась вовсю Дашка, чувствуя, как покидают ее глупость надуманная и все переживания пустые. – Я как-то не вижу препятствий, гипс с меня сняли, и твоей красивой попе не грозит быть поцарапанной, а иных запрещающих причин нет.

– Но у тебя все болит! – сбавил тон Власов.

– Это у тебя, как выяснилось, все болит, а у меня ожидает! – рассмеялась Дашка.

И до него дошло, что она предлагает и что пытается ему объяснить, и Власов, резко поднявшись с места, протянул ей руку:

– Тогда чего сидим? Пошли скорее!

– Нет, – отказалась Дашка, позволив себе немного насладиться, увидев, как изменилось выражение его лица, и пощадила Власова, объяснив: – Это слишком далеко и долго. Я на случай, если мне удастся соблазнение, кинула тут в углу у стола матрасик, пару махровых простыней и подушек.

А он подхватил ее на руки и поцеловал, как тем, первым поцелуем, доводя до потери сознания нежностью и глубиной. И никто из них не понял, как они оказались на этих припасенных простынях с матрацем и как разделись, немного опомнившись, когда Игорь вошел в нее сразу и до конца и неизвестно какой силой воли сумел остановиться.

– Не больно?

– Нет, нет, – шептала Дашка.

И он вернулся к поцелую, к ней, и они вдвоем нырнули в знакомые уже глубины.

Власов проснулся, когда светало, и не понял отчего.

Они заснули сразу, после первого же соединения, обессиленные, вынырнув из своих глубин прямо в сон, так и не разъединив объятия.

Игорь посмотрел на спящую Дашку, а она улыбалась во сне и плакала, крупная слеза выкатилась из уголка глаза и покатилась по виску. Власов успел перехватить ее губами, не дав закатиться в ухо, и поцеловал девушку в уголок губ, пытаясь разбудить. Дашка открыла глаза, окунув его в два сине-голубых озера, подернутых слезами.