class="p1">В конце концов Виктор Новиков, лидер профсоюза соседней Нагорной шахты, заговорил в переносной громкоговоритель. «Шахтеры не против реформ, — сказал он, — но мы хотим знать, куда эти реформы приведут. Куда исчезла наша зарплата? И в чем заключается вклад бюрократов, чей уровень жизни в десять раз выше, чем у шахтеров?» Шахтеры уже много месяцев не получали зарплату. Многие из них настолько похудели, что знакомые из других городов с трудом узнавали их. Журналисты, беседуя с шахтерами, отмечали, что в их дыхании появился непривычный запах ацетона — признак хронического недоедания и опасного нарушения обмена веществ.

Вслед за Новиковым к микрофону подошла Елена Малыхина, домохозяйка: «Я не знаю, чем кормить своих детей. В школе детей больше не кормят завтраком. Многие дети теряют сознание от голода, и у них идет носом кровь от недоедания и от холода. Что же у нас за правительство, которое не может накормить свой народ?»

Люди продолжали выступать еще полчаса, а быстро падающий снег залеплял брови, меховые шапки и плечи поношенных зимних пальто. Один из говоривших угрожал устроить кровавый бунт.

Шахтеры устроили демонстрацию, когда по расписанию не было поездов, и многие в толпе утверждали, что их действия не имеют смысла. «Нет никакого толка в этой демонстрации, — сказала одна из женщин. — Если бы тут стоял поезд, мы могли бы воздействовать на железную дорогу. Быть может, в этом поезде ехало бы какое-нибудь важное лицо из Москвы, тогда бы наше требование дошло до цели».

Но у большинства собравшихся недоставало воли, чтобы сорвать движение поездов. Поскольку никакой поезд в ближайшее время не ожидался, а погода становилась все хуже и хуже, митинг закончился, и измученные шахтеры разошлись по домам.

Утром 27 марта 1998 года мужчины пошли ловить рыбу на льду амурской бухты около деревни Санаторная. Вскоре на льду собралось 200 рыбаков, но после полудня лед затрещал. Об этом срочно дали знать береговой охране, которая послала спасательный вертолет.

Прибыв на место, спасатели велели рыбакам немедленно уйти со льда. Некоторые подчинились, но несколько рыбаков отказались уйти и стали ругать спасателей за то, что те распугали рыбу. Пока они спорили, лед треснул, и два рыбака провалились под лед.

Лед повсюду начал трещать, и оставшиеся рыбаки вскочили и поспешили уйти, за исключением старика, продолжавшего ловить рыбу. Вертолет маневрировал на расстоянии 45 метров оттого места, где он сидел, и спасатель приказывал ему в рупор уйти со льда, но тот сидел, не двигаясь. Наконец старик встал и ушел на берег. Позже спасатель спросил его, почему он отказывался уйти.

— Мне нечего есть, — объяснил он. — Моя пенсия равна 304 рублям. Здесь можно ловить рыбу.

— А что, если бы вы утонули?

— Лучше умереть, чем жить так, как я живу сейчас, — сказал он.

Однажды вечером в марте 1998 года Василию Наплекину, дежурному милиционеру во Фрунзенском районе Владивостока, позвонили и сообщили о том, что пожилой алкоголик скончался у себя дома. Наплекин отправился в квартиру со своим коллегой, зарегистрировал факт смерти, а затем ушел, полагая, что специальная частная фирма, занимающаяся перевозкой умерших людей в городе, заберет труп. Однако на следующий день позвонил сосед. Тело все еще находилось дома; специальная служба прекратила работу, так как ей не платили.

Наплекин вернулся в квартиру и попытался решить, что предпринять. Никто из милиционеров не имел оборудованного транспорта, чтобы перевозить трупы. В конце концов он спустился вниз и остановил на дороге грузовик. Водитель согласился помочь. Наплекин, водитель и его коллега положили тело на носилки, снесли вниз и положили в грузовик. Затем водитель грузовика отвез его в морг.

— По закону о милиции, — сказал Анатолий Петруша, заместитель начальника МВД, — все наши обязанности определены. Перевозка трупов не входит в наши обязанности. Но когда мы выезжаем по вызову и видим мертвеца, люди думают, что мы должны убрать его. Приходится нам это делать, потому что больше некому.

9 апреля 1998 года

Туман поднимался над бухтой Золотой Рог, обнажая голубые очертания далеких холмов, а в это время активисты начали устанавливать щиты на центральной площади Владивостока, готовясь к демонстрации против «угрозы голода» в Приморье.

Листовки, извещающие о событии, которое было организовано Приморской Федерацией профсоюзов, гласили: «Если вы против постоянного унижения вашего человеческого достоинства и нарушения ваших конституционных прав на труд, зарплату и социальное обеспечение, если вам надоело жить в голоде, холоде, темноте и бедности, ВЫ ДОЛЖНЫ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ в демонстрации против посягательств на права рабочих».

На углу площади демонстранты установили стенд, на котором сравнивались результаты ельцинских реформ с гитлеровским планом порабощения России: «Разрушение Советского Союза как государства — достигнуто в 1991 году; разрушение Советов — достигнуто в 1993 году; разрушение российской промышленности, науки и культуры — достигнуто в 1991–1994 гг.; уменьшение численности населения России — в процессе; превращение России в колонию и сырьевой придаток Запада — в процессе; установление режима голода, насилия и террора — достигнуто в 1991–1998 гг.».

К 11 часам утра на площадь прибыли 3000 человек из всех районов Приморья. (Многие застряли в отдаленных городах, потому что у них не было денег, чтобы доехать до Владивостока на автобусе.) Здесь присутствовало большое количество членов Коммунистической партии и ЛДПР. Некоторые несли плакаты, гласящие: «Только рабы работают бесплатно!»

Первым оратором был Николай Костюков, заместитель председателя федерации профсоюзов:

— Мы собрались сегодня здесь, чтобы потребовать света в наших квартирах, воды в кранах и денег в наших карманах. Это вопрос физического выживания.

Раздались жидкие аплодисменты.

Председатель профсоюза совхоза из Уссурийска Иван Павленко сказал:

— Мы сейчас наблюдаем геноцид русского народа.

Председатель стачечного комитета Владивостокского жилищного треста Юрий Марон заявил: «Капиталисты тоже приложили руку к разрушению России. Они перенесли нашу тяжелую промышленность за границу и не оставили нам ничего, только рабство».

Учительница Хасмиского района, Надежда Пушкарь, сказала:

— Наши деньги — в иностранных банках. Реформы привели к обнищанию людей, и мы видим цену этого — изнасилования, вырождение и убийства. Последним выступающим был Виктор Потапенко, член радикальной группы коммунистов «Рабочая Россия». Он сказал: «Рабочие потеряли права и теперь живут на положении заключенных в фашистских концлагерях».

Когда он закончил, из громкоговорителя раздалась военная музыка, и демонстранты неспешно разошлись, возвращаясь к нищей жизни в районе, у который имел все основания быть богатым.

13 мая 1998 года на первой странице газеты «Владивосток» была опубликована статья под названием «Электрошок: Приморье становится местом смерти». В статье сообщалось следующее:

Детский дом. В городском детском доме 6-го, 7-го и 8-го мая в