Не зря Байрамов, шел медленно, не зря издали развел руки в стороны, улыбаясь широко и радушно — не выдержал Сысцов, сказалось все-таки пролетарское происхождение. Поднялся и сделал несколько шагов навстречу, тоже протянул руки вперед, вроде бы в нетерпении обнять дорогого гостя. Не обратил внимания, простая душа, как в машине, за приспущенным стеклом хищно и коварно сверкнул фиолетовым глазом объектив фотоаппарата. И когда обнялись, как старые друзья, Глава администрации и международный пройдоха, опять сверкнул объектив, опять в машине раздался чуть слышный щелчок надежного фотоаппарата.

— Счастлив видеть тебя в добром здравии! — проговорил Байрамов. — Прекрасно выглядишь, дорогой!

— Спасибо, Маратик, — по-отечески поблагодарил Сысцов, торопясь вырваться из объятий человека более молодого, более сильного, четко знающего, чего хочет от этой встречи.

— Прекрасная погода, Иван Иванович! А?

— Неплохая, — сознательно пригасил Сысцов восторги Байрамова. — Садись, — он кивнул в сторону второго плетеного кресла. И отметил про себя, что девушка все успела сделать вовремя — на столике уже стояли два свежих стакана, несколько яблок в плетеной корзинке и тонко нарезанные в блюдечке ломтики балыка.

— Какой стол! — восхитился Байрамов. — Какой стол! Я обязательно должен вручить эти розы хозяйке!

— Вручишь, — невозмутимо проговорил Сысцов. — Я передам твои розы и скажу, что от тебя. Положи их пока у дерева, — и этим Сысцов дал понять Байрамову, кто здесь хозяин. — А что касается стола... Я знаю, какие столы тебе нравятся, — Сысцов тяжело опустился в кресло, на плед, еще не успевший остыть.

— Вынужден не согласиться, — Байрамов склонил голову, как бы прося извинить за непочтительность, — но стол хорош, когда отвечает своему назначению. Ведь для красивой девушки мы не накрываем роскошный стол, для нее более подходит стол небольшой, но изысканный. А налоговому инспектору стол подавай не большой, и не изысканный, ему нужен стол дорогой. И чтобы большая часть выпивок и закусок не выставлялась на столе, она должна быть упакована в коробки.

— Ты — мудрый человек, Марат, — проговорил Сысцов, озадаченный откровениями Байрамова. — Ты не по годам мудрый.

— Я, с твоего позволения, закончу, — тонко улыбнулся Байрамов, и Сысцов не мог не подумать — вот так тысячелетиями улыбались своим владыкам восточные царедворцы. Обманывая царей, льстя им и предавая их. — Этот стол... Ведь нам не нужен другой, и другой не может быть уместнее. Для двух настоящих мужчин красное вино и мясо... Что может быть лучше? Для этой осени, для солнца и желтых листьев — прекрасные яблоки! Что может быть лучше, дорогой Иван Иванович?

— Ладно, убедил, — Сысцов опустил голову, словно утомленный безудержной лестью гостя.

— Я позволил себе небольшую вольность, — еще более тонко улыбнулся Байрамов, показав узкую-узкую золотую полоску зубов — на осеннем солнце она сверкнула не то жалом, не то обещанием. — Думаю, пара ящиков грузинского красного не слишком загромоздит твои подвалы?

Байрамов подал знак и из машины вышел невысокий парень, одетый во все черное. Фигура его показалась Сысцову как-то нарушенной и прошло некоторое время, пока он понял в чем дело — у парня были неестественно широкие плечи. — Сейчас Амон занесет...

— Грузинское красное — хорошее вино, — вроде бы незначащие слова произнес Сысцов, но передавали они ясный и твердый смысл — пусть заносит. — Да, грузинское красное — хорошее вино... — повторил Сысцов. — Когда оно хорошее.

— Иван Иванович! — укоризненно протянул Байрамов, и его золотая улыбка-полоска сделалась еще тоньше, протянувшись чуть ли не от уха до уха. — Обижаешь, дорогой.

— Как же, тебя обидишь, — со стариковским благодушием проворчал Сысцов. Чуть повернув голову, он смотрел, как Амон без видимых усилий понес ящик с вином к крыльцу. Едва он поднялся по ступенькам, на пороге возникла радостная девушка. Она придержала дверь, пропуская Амона, а когда он шагнул в дом, дверь тут же захлопнулась. И все это время Сысцов внимательно наблюдал за девушкой, пытаясь уловить что-то для себя неприемлемое. Он бы ни за что не признался даже самому себе, но Сысцов мучительно ревновал и, глядя на молодого, сильного, с тонкой талией и широкими плечами Амона, глядя как он и девушка обмениваются какими-то словами, он словно оцепенел, не слыша того, что говорил Байрамов. Тот все понял, улыбнулся еще тоньше и прошел ко второму креслу.

— Прекрасная погода, — сказал Байрамов, давая возможность Сысцову снова вернуться к разговору.

— Что нового в большом мире? — спросил Сысцов.

— О большом мире знаешь только ты, Иван Иванович.

— Дар — словно бы удивился Сысцов. — Ну что ж... Пусть так. А все-таки — что нового?

— Киснет мир. Захирел в обжорстве и бестолковости.

— Но тебя эти беды миновали?

— Только благодаря друзьям, — заверил Байрамов, а Сысцов в очередной раз подивился умению гостя превращать каждый ответ не то в комплимент, не то в праздничный тост.

— Что-то давно тебя не было видно, — продолжал Сысцов, не пожелав обратить внимание на похвалу Байрамова.

— Вот и появился! От друзей никогда не скрываюсь, дорогой Иван Иванович.

— Говорят, где-то в Германии обосновался? Знающие люди говорят, что особняк купил?

— Мой дом — твой дом, Иван Иванович! — опять тостом ответил Байрамов.

— А в гости не зовешь...

— Иван Иванович! Дорогой! Только дай знать! Встретит человек, привезет, доставит из любой точки земного шара.

— Широко живешь, — с осуждением, а скорее одобрительно отозвался Сысцов, наливая вино в стаканы. — Ну, что ж... Дай Бог, — и он поднял стакан, из чего можно было заключить, что за это он и предлагает выпить — чтоб Байрамов и дальше жил широко.

— О, Иван Иванович, — тонкие губы Байрамова, алые от вина, растянулись в улыбке, — когда ты будешь у меня в гостях, я познакомлю тебя с людьми, которые действительно живут широко... И ты поймешь, что бедный Байрамов только на побегушках...

— Ладно тебе... Побегушки. Знаю я твои побегушки... Побежишь — не угонишься.

— Ох, чуть не забыл! — воскликнул Варламов совершенно искренне. — Надумаете приехать в гости — дайте знать хотя бы за день. А дорога, мало ли чего может случиться в дороге, — он вынул из внутреннего кармана и положил на стол небольшой конверт. Сысцов даже не взглянул на него. — Дороги нынче непредсказуемы... А здесь достаточно, даже если вы решите добираться ко мне в Германию через Сингапур.

Как ни ловок был Байрамов, как ни увертлив, а передача денег и ему давалась нелегко. Понимал, что как ни хороши их отношения, как ни похожи они на дружеские, а происходит нечто криминальное. Короче, покупал он Сысцова и хотя тот не возражал, чувствовал Байрамов опасность и силу, исходящие от этого старика в клетчатом пледе и с хмельными глазами. Между ними ничего не происходило и никогда не произойдет навсегда. Все временно. Да, сегодня Сысцов взял доллары, но это говорит только о том, что сегодня у них все нормально. Какими отношения будут завтра... Этого никто не мог сказать.