Когда в Индии он познакомился с тем моряком, принявшимся как безумный защищать незнакомую женщину, последний ярл с удивлением узнал, что русский знает стародатский и староисландский, читает наизусть саги, прекрасно знает историю Скандинавии, а самое главное – верит в старых богов… Хотя нет, самое главное не то. Он был как две капли воды похож на самого Сигурда, если бы тот не был обезображен островными болезнями вырождения рода. Ах, как загорелись глаза у Максима из Гардарики, когда он услышал об острове Рагнарока, о предстоящей войне, о великих кораблях, которые сотрут с лица земли прежние порядки и миры… Как он хотел стать одним из тех самых викингов…

Русскому поставили условие: отречься от своей прежней семьи, чтобы войти в новую. Но он захотел большего – отдать ярлу своих сестер, которые могли создавать и сражаться. Он сдержал слово и привел красавиц Юлю и Полю, выдержал испытание – вырвался из ямы траллов и стал викингом. Еще полгода – и умирающий Горбатый усыновил бы храбреца из Гардарики, и тот принял бы наследство, сам стал ярлом – повелителем острова, а после и всего мира.

Но ему уже никогда и никем не стать. Сигурд сделал свой выбор. Он не допустит, чтобы Один пал от руки смертного, а не от зубов Фенрира, согласно пророчеству. Зато его будущий сын, если можно было так выразиться, погиб не от отравленного моря или горящего неба, а от пули, выпущенной рукой будущего отца, и тело Максима, уже охваченное огнем, вот-вот вознесется в Вальгаллу.

Сигурд, покачиваясь, подошел к пылающему ясеню. Остров дрожал, скакал, как драккар на штормовых волнах. Повсюду метались люди. Растерянные викинги пытались спасти разваливающиеся на глазах остовы подводных лодок, кто-то пробрался к пулемету и, не обращая внимания на раскаленный металл, стрелял короткими очередями по толпе ученых, подрезанными колосьями падающих на горящую землю.

Странник в старом плаще бросился к людям и вытащил сперва Полю, сжимавшую в руках пучок серой травы, а потом и Юлю, которая, размахивая коротким мечом, отбивала атаки огромного бородатого блондина.

– Надо бежать к яхтам! – кричал по-русски старый бог. – Этот остров сейчас развалится!

«Один! Возьми меня к себе… – думал Сигурд. – Ведь ты не только предатель воинов, ты и первый мудрец и поэт, и ты отдал свой глаз и провисел целую неделю распятый на Иггрдасиле, чтобы получить мудрость! Ведь и мой род отдал все, чтобы получить эту мудрость, и обрел ее – мудрость войны, смерти и убийства, все, что так тебе любо! Не уходи, Один! Посмотри на меня в последний раз! А мы все примем свою смерть, как и следует людям Севера, твоим потомкам!»

Ярл ловко выхватил из ножен свой короткий меч и подошел к полыхающему ясеню. Огонь лизал его брови, ресницы, занялась пола плаща. Да, это был славный конец. Рухнула каменная стена вокруг острова, накрыв древние драккары. Земля начала погружаться вниз, и тогда Сигурд, приставив острие себе к груди, повернулся, шагнул в огонь и пригвоздил себя к ясеню.

В голове легко вспыхнули последние строчки висы:

И старец в закопченной шляпе, уже бежавший по пылающим мосткам позади двух девушек, вдруг остановился и посмотрел прямо в глаза Сигурду.

Сразу стало легко, и показалось, что не было никогда всего этого острова, ядовитых бомб, черных подводных лодок и повешенных на ветвях жертв.

Глаза у Одина были зеленые.