– Выводи! – гневно потребовала я, поставив перед ней обмякшее тело своего товарища.

– Простите? – вопросительно-растерянно произнесла ушастая.

– Выводи его из этого состояния! И нечего на меня таращиться!

– Морок духа развеется к утру сам по себе. Сейчас я не могу ничего сделать, – тихо проговорила магичка. Потом, обернувшись к довольно улыбающемуся Атиусу, неуверенно спросила: – Но разве такое возможно?

– Сам поражен. – В голосе мага проскользнули нотки гордости.

– Впрочем, орки – тоже дети природы, – нехотя признала леди Науриэль. – И очень устойчивы к магии. Быть может, дело в этом…

– В чем? – прорычала я, удерживая за шиворот Ала, порывавшегося уйти в неизвестном направлении.

– Думаю, Мара заслужила объяснение, – поддержал Атиус.

– Конечно. – Эльфийка поклонилась в пустое пространство, что-то прошептала. Потом, как по волшебству, вновь обретя душевное равновесие, холодно произнесла: – Я отпустила духа. Дело в том, леди Мара, что магия жизни, которою владеют лучшие волшебники нашего народа, заключается в призыве высших духов природы. Не стану останавливаться на подробностях, вам все равно этого не понять. Скажу только, что вызвала сущность, покровительствующую этому саду, и попросила ее навести на вас морок. Конечно, духи, живущие в человеческих землях, не так могущественны, как обитающие в эльфийских лесах, но их воздействия вполне достаточно для того, чтобы запутать, сбить с пути и даже свести с ума любого смертного. До сегодняшнего дня считалось, что никто, кроме наших избранных магов, не может им сопротивляться. Защитить от сущностей природы могут разве что очень редкие артефакты. Вы же сами вырвались из морока. Как вам это удалось?

– Неважно, леди Науриэль, – прервал ее Атиус. – Мара руководствовалась интуицией. Боюсь, она не сумеет вам объяснить.

– Да, разумеется, – невозмутимо согласилась ушастая. – Пожалуй, мне пора.

Маг отправился провожать гостью, предоставив мне самой разбираться с товарищами, которые соображали не больше, чем полугодовалые младенцы. Пока я отлепляла Ная от дерева, которое с уходом эльфийки разжало объятия своих корней и ветвей, Ал запутался в живой изгороди. Вызволяя его оттуда, я упустила из виду Ная, и парень тут же свалился в дождевую канаву.

– Что же это такое?! – разнесся над садом рыдающий вопль. – Да кто ж вам позволил, изверги?! – К нам подбежал размахивающий граблями Свон. Остановился на газоне и запричитал: – Траву поободрали! Розовые кусты помяли! А это что?! Зачем у тополей ветви отрубили?

Я из последних сил сдерживалась, но понимала: еще несколько слов – и садовника не спасет ни его смелость, ни всеобщее уважение. Нет, убивать я его не стала бы, но бока намять вполне могла. Только вот руки заняты были – держала за шиворот сослуживцев, которые норовили расползтись, как тараканы.

– Ну-ну, Свон, полно. С леди надо вести себя вежливо, – раздался за спиной приятный мягкий голос.

– Да как же, ваше сиятельство…

– Ступай, Свон.

Садовник, досадливо сплюнув, побрел восвояси, а я обернулась к графу Стоцци.

– Примите мое искреннее восхищение, Мара. Я наблюдал за вашими тренировками. Впечатлен.

Граф кивнул и прогулочным шагом двинулся по аллее. Наблюдал он… а я и не заметила. Ну да ничего удивительного – такая суета стояла…

Я отволокла товарищей в дом и развела по комнатам. Потом прошла к себе. Собралась было ложиться спать, но тут в дверь постучали.

– Войдите!

На пороге стоял граф. В руках у него был небольшой полотняный сверток.

– Извините за столь позднее вторжение. Но я хотел побеседовать с вами наедине.

Я молча смотрела на необычного гостя. Вечерние визиты в комнаты охранников не входили в привычки графа Стоцци.

– Я только хотел сказать вам, Мара, что восхищен вашими успехами и возлагаю на вас большие надежды. Ваши способности уникальны, а сила воли, упорство и преданность делу внушают искреннее уважение. Мне очень хочется поощрить вас… – Он развернул полотно. – Возьмите. Это подарок.

На серой ткани лежал пятипалый кинжал из каямской стали с диким узором – тот самый, который на постоялом дворе мне предлагал купить болтливый мальчишка. Невозможно было не узнать это оружие – неповторимое, удивительное, сказочно прекрасное.

– Да, – улыбнулся граф, – тот самый кинжал, с помощью которого проверяли вашу честность. Мне до сих пор неловко за тот случай. Разумеется, если бы это зависело только от меня, с вами не стали бы так поступать. Но Атиус… глава моей охранной службы настаивает на строгом соблюдении правил. А теперь я прошу вас принять это в знак дружбы. Признаться, впервые дарю оружие прекрасной женщине.

Я взяла пятипалый в руки, дотронулась до клинка, на прохладной матовой поверхности которого появились и тут же медленно растаяли следы моих пальцев.

– Он великолепен, не правда ли? – произнес граф. – Только истинный воин может оценить это уникальное оружие. Я заказал его в Каяме, привез гномам образец пятипалого из Селабрии. Не хвастаясь, скажу: это единственный кинжал, сочетающий в себе восточную сталь и западную форму. Ах да, и вот ножны к нему. Возьмите. – Он оглядел комнату и, непринужденно переведя разговор, спросил: – Вам удобно здесь?

– Да, спасибо.

– Не слишком ли эта комната… хм… скажем так, непритязательна? Все же, несмотря на воинские доблести, вы прежде всего молодая красивая девушка…

– Здесь есть все, что мне нужно.

– Ну что ж… в таком случае я откланиваюсь. Спокойной ночи, леди Мара.

Он вышел, оставив меня в легком недоумении: что это вообще было? С запозданием я вспомнила, что даже не поблагодарила графа за подарок. И что это ему вздумалось? Но я слишком устала, чтобы разгадывать эту загадку. В конце концов, он здесь хозяин и имеет право на некоторые странности. Я улеглась на кровать и тут же уснула.

Проснулась, как всегда, ранним утром, когда за окном еще стояли сырые предрассветные сумерки. Но на этот раз причиной моего пробуждения была не многолетняя привычка, а стук в дверь. В последнее время ко мне явно зачастили гости. Я подскочила, зажгла свечу, натянула одежду и открыла.

– Доброе утро, леди! – прокряхтел молодой слуга, втаскивая в комнату что-то большое, тяжелое, прикрытое тканью.

– Доброе утро, леди! – на другом конце плоского прямоугольного свертка обнаружился второй лакей.

– Что это? – зажигая свечу, строго спросила я.

– Его сиятельство приказали принести из бального зала, – охотно пояснил раскрасневшийся от натуги парень. – А мы что? Мы ничего. Нам говорят – мы делаем…

Слуги внесли закутанный предмет в комнату, осторожно поставили у стены. Сдернули полотно, открыв таинственно мерцающую в полумраке серебристую поверхность. Я смотрела в большое, выше моего роста, зеркало в бронзовой раме, украшенной хитроумными завитками. Оно уверенно попирало пол подставками, сделанными в форме когтистых звериных лап. Я попятилась: с некоторых пор эти штуки не вызывали у меня доверия.