В это же время увеличили Арсенал. Этого потребовали новые достижения в кораблестроении. Примерное 1275 году появился морской компас, и стало возможным прокладывать гораздо более точный курс, чем раньше. Еще через несколько лет появилось другое нововведение — руль. До этого любое судно управлялось кормовым веслом. Метод был не очень-то действенный, к тому же он налагал ограничения на размеры судна, потому что большие суда легко теряли управление. Кормовой руль позволял управлять сколь угодно большим судном, для этого требовалось только удлинить румпель. При необходимости можно было еще задействовать систему блоков. В результате появились большие корабли. Они могли выходить в море зимой и летом, мореплавание стало круглогодичным, а профессия мореплавателя — гораздо более выгодной.

Наверное, торговля с Англией и Фландрией, как ни одна другая причина, привела к революции в кораблестроении в 1320-х годах. До этого времени на торговых кораблях веслами не пользовались, только на военных, где требовалась высокая скорость и маневренность. Активизация торговли после 1300 года потребовала изменения ситуации. Теперь торговцам очень нужна была скорость, а перевозя больше ценных грузов, они нуждались и в лучшей охране. Тогда и придумали торговую галеру. Она была длиннее и шире боевой, даже первые модели могли брать около 150 тонн груза, да еще команду из 200 гребцов. Набрать такую команду из свободных людей[135] обходилось недешево. Однако затраты окупались экономией времени и почти совершенной безопасностью судна от пиратов, поскольку не многие пиратские корабли могли соперничать по скорости с галерами. Даже в случае внезапного нападения 200 человек могли хорошо защитить судно. Благодаря маневренности галеры существенно снижался риск кораблекрушения возле скалистых берегов. Но самым блестящим достижением за время правления Джованни Соранцо был мир. После беспокойной жизни на протяжении двух десятилетий Венеция отчаянно нуждалась в восстановлении не только после материального ущерба, но и после моральных и духовных потрясений, коснувшихся всех сфер жизни. Пора было остудить гнев, забыть вражду, согласовать свои взгляды на изменившиеся политические условия в Италии и за ее пределами. Соранцо дал своему народу передышку.

Показательно, что одним из самых известных событий за 16 лет его правления стало рождение трех детенышей у пары львов, подаренных королем Сицилии и живших во Дворце дожей. Это счастливое событие, произошедшее в воскресенье 12 сентября 1316 года, в час заутрени, говорят, собрало перед клеткой «почти всех жителей Венеции и приезжих». Толпа была больше даже той, что собиралась за три с половиной месяца до этого свидетельствовать по делу о недоверии судье — делу, как считал дож, государственной важности.

Другое событие, которое можно, оглядываясь назад, считать одним из самых важных, — прибытие в 1321 году Данте Алигьери, специального посланника из Равенны, — похоже, особого интереса в городе не вызвало. Считается (возмутительно!), что из государственного архива том за тот год был утерян. Другие хроники и историки тех времен не проливают света на это событие. Мы знаем о посольской миссии Данте только то, что она была связана с вопросами права судоходства по реке По, что ответ ему был дан невнятный и что, когда пришла пора ему возвращаться, Венеция отказалась обеспечить безопасный путь по самой удобной дороге. Пришлось ему возвращаться через сырые затхлые болота, в результате чего он подхватил лихорадку и умер.

Но как бы ни был дож Соранцо холоден к иностранцам (а Данте он, по его собственному свидетельству, лаской не избаловал), подданные его любили. Его популярности способствовало и то, что он дал новые возможности Большому совету, позволив пустить государственные драгоценности на проведение праздников и отделку представительского государственного корабля «Бучинторо», сверкающего ничуть не меньше, чем драгоценность. С другой стороны, власть совета была, как всегда, ограничена. Овдовевшая дочь Соранцо в 1314 году, по возвращении в Венецию из ссылки, была тут же помещена в монастырь Санта Мария делле Вирджини, в глухом углу района Кастелло. Дож, по традиции, наносил ей формальный визит каждый год, но никогда не просил Совет десяти устроить ее освобождение, и когда в 1328 году он в возрасте под 90 лет умер, она все еще оставалась пленницей. Его тело, перепоясанное мечом, в церемониальных золотых туфлях, упокоилось в гробу в зале синьори ди нотти, с южной стороны старого дворца, глядящей на Моло. Оттуда его перенесли в собор Сан Марко, к могиле жены. После погребальной службы его тело положили в простой саркофаг с гербом Соранцо (но без имени и других надписей), который Можно видеть и сейчас.

Венецианцы всегда отличались хорошей памятью. Понадобилось более полувека мира и процветания, чтобы забыть черные дни папского интердикта, и пятидесятым дожем они избрали Франческо Дандоло, который благодаря терпению и дипломатическому опыту сумел заставить смягчиться папу в Авиньоне. Рескин пишет, что Дандоло по обычаю «укрылся под обеденным столом понтифика, а когда тот сел за еду, припал к его ногам, обливаясь слезами, и добился отмены запрета».

Злые историки полагают, что свое прозвище Кане (Пес) он получил, когда явился пред его святейшеством с цепью на шее, выражая свою смиренную покорность. На самом деле это прозвище носил еще его отец. Кроме того, его с гордостью носил человек, незадолго до избрания Франческо проявивший себя злейшим врагом республики.

Хотя Кан Гранде делла Скала, деспот Вероны, был только тридцати семи лет от роду, более половины из них он потратил, расширяя свои владения, и теперь управлял не только Вероной, но и Виченцей, Фельтре и Беллуно. Это позволяло ему держать под контролем несколько важнейших проходов в Альпах, а с сентября 1328 года — Падую. Таким образом, дож оказался под угрозой экономической блокады со стороны Вероны. Когда в июле 1329 года веронская армия захватила Тревизо, положение стало отчаянным. Через три дня после захвата Тревизо Кан Гранде был сражен внезапной лихорадкой, и Венеция снова вздохнула с облегчением. Но передышка оказалась недолгой. Появились двое племянников-наследников, один из которых, Альберто, был погрязшим в удовольствиях ничтожеством, зато другой, Мастино, был амбициозен и целеустремлен, как его дядя. Он и продолжил дело. Транзитные сборы на венецианские товары, высокая пошлина на грузы, направляющиеся в лагуну с terra firma (твердой земли), даже если они следовали из венецианских владений, не миновали таможен вдоль реки По — все это венецианцам было очень хорошо знакомо, они сами занимались такого рода делами. Они отвечали грабительскими поборами со всех торговцев, проезжавших через Венецию в города, находившиеся под контролем Мастино, но эта битва была неравной, и они знали об этом. Падуя, Тревизо и остальные владения Мастино были отрезаны только от рынка восточных предметов роскоши, возможно, они испытывали некоторое неудобство, но никакого серьезного ущерба. С другой стороны, Венеция полагалась, главным образом, на свои материковые продуктовые ресурсы. Во время кризиса 1268 года она как-то изыскала резервные источники, но ее население с тех пор почти удвоилось. Второй раз так повезти уже не могло.