Немного поразмыслив, я всё же решился и направился в сторону высоток. Честно говоря, на тот момент я даже и не задумывался, куда, в конечном итоге, мне нужно придти, что или кто меня ожидает там, где я окажусь… Но, всё равно, я шёл ИГРАТЬ по правилам этого эксцентричного человека.

Я думал, что времени это займёт всего ничего. Прикладываешь чип к нужному месту у двери подъезда, если не подошёл, идешь к следующему, если подошёл – радуешься, заходишь в подъезд и бегаешь дураком по этажам, стараясь не получить от жильцов по роже, в поисках подходящих замкóв. Но это потом, а для начала нужно отыскать подходящий чипу подъезд.

Это оказалось не так-то просто. Как часто бывает, дела, о которых думаешь «раз плюнуть», затягиваются надолго, бесконечной чередой непредусмотренных «но…». И, наоборот, заранее готовясь к сложному, практически неодолимому делу, почему-то расстраиваешься, когда оно само собой разрешается в течение нескольких минут.

Итак… Дюжина высоток. В каждой – от одного до шести подъездов. В общей сложности, насчитал пятьдесят пять (шесть – шестиподъездных, три – четырёх, один – пяти, и два – одно– подъездных дома). Это же пятьдесят пять! И ладно бы, можно было просто идти от подъезда к подъезду совершенно беспрепятственно – так нет же! Возле некоторых сидят прозорливые, подозрительные бабки, возле других кто-то стоит, возле третьих ещё что-нибудь, например, таскают какие-то вещи из машины. После встречи с Вадимом я уже не был так уверен в своей «невидимости» для окружающих, а лишние проблемы мне ни к чему.

Я надеялся, что хотя бы некоторые подъезды окажутся без домофонов, но не тут-то было. Все, как один охраняли лестничные площадки от бомжей и быдла (хотя, кто захочет внутрь попадёт, и двери не помеха). Разве что некоторые чи́повые замки на дверях были чуть другой модели, и тогда можно было сразу понять, что мне не сюда.

Ещё неудобства мне доставили неработающие двери (всего их было три). То есть теоретически один из этих трёх подъездов мог оказаться тем самым. Но как проверишь, если он не работает? Эти подъезды я решил оставить напоследок…

Вадим эти поиски назвал игрой. Но я в данный момент не ощущал ни радости, ни воодушевления, ни азарта – верную свиту игры. Скорее, я просто выполнял, что должен, прямо как хороший солдат. Но при этом чувствовал себя по-дурацки, будто «старший по званию» приказал мне искать то, чего на самом деле не существует, и, пока я ношусь сломя голову, сам сидит в укромном, тёплом местечке, и наблюдает за мной, мерзко хихикая.

В конечном итоге, получилось именно то, чего я больше всего боялся: проверив все двери, я так и не услышал победного клича разблокированного замка. Нужный подъезд найден не был. Правда, оставались ещё те три двери, что не работали. Но к ним я даже не стал подходить.

Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже половина второго ночи – четыре часа! Как я мог шнырять здесь, словно неугомонный дух, больше четырёх часов? Куда делось время?! Когда я успел его столько потратить?! И, самое главное, ради чего?!! Все эти вопросы смешались, став компонентами взрывчатки, и я разом почувствовал разрозненные, тянущие (каждое в свою сторону) чувства: бессилие, опустошённость, бешенство… Дикая злость на Вадима с его дурацкими игрищами, на сломанные двери, из-за которых я не могу пройти всё до конца; и (самое главное), на себя за то, что нормально не смог ему отказать, и теперь вот хрен знает где посреди ночи, усталый и голодный…

Голод начал досаждать конкретно, стоило лишь о нём вспомнить. Последний раз я ел часа в три, перед тем как пойти на прогулку. А это около десяти часов назад. Пока обшаривал «Нью-Йорк», обнаружил небольшой круглосуточный магазинчик. Именно в него я и направился.

Покупателей в лавочке не оказалось. Сонная продавщица читала какой-то бездумный мусор типа Шиловой или Донцовой, созданный как раз для такого часа – когда уже мозги не варят, а время куда-то деть надо. Я купил плавленый сырок «Оршанский», крабовые палочки и пачку чипсов «Лейз» – сочетаньице самое то, чтобы наесться с причинением максимального вреда желудку. Зато вкусно! Поблагодарив, расплатился и вышел.

На улице было прохладно, но не холодно. По крайней мере, сегодня замёрзнуть не судьба. Я нашёл широкие качели, уселся и приступил к ночной трапезе. Было действительно вкусно… Приятная истома медленно расползалась по истомлённому телу. Я неспешно покачивал вперёд и назад. Железо тихо поскрипывало. Всё это убаюкивало, и разбушевавшиеся ранее чувства постепенно ложились на дно.

Поглощая купленное, я размышлял о сложившейся ситуации, о Сезоне Одиночества, о Вадиме и его «ярко-красной» игре… На душе всё ещё было погано, и загоревшееся огненным цветом окно только добавило неприятный осадок…

В доме слева, этаже на пятом, вдруг зажглось одно из окон. Не знаю, что именно окрашивало исходящее от окна сияние краснотой (занавески или торшер – отсюда не разглядеть), но цвет был насыщенный, ядовитый, густой, будто вытекавший в кромешную темень.

Усугубляло ситуацию то, что кругом выстроились высотки, уставившиеся во мглу тысячами слепых глаз. И лишь одно окно горело цветом опасности, агрессии и крови. Оно будто бы дразнилось, обвиняя в слабохарактерности, в отсутствии настойчивости и «внутреннего стержня»… Мол: «Вот оно я – то, что ты искал – совсем рядом! А тебе не хватило самой малости, чтобы найти меня, слабак!»

Доев, я скомкал обёртки и фольгу, положил в карман, чтобы по дороге выкинуть, и отправился ловить такси…

И даже наутро я не перестал ощущать ночной провал. Проигрыш напоминал о себе усталостью и разбитостью. Казалось, каждая клеточка превратилась в самодостаточный организм и стала требовать свободы, стараясь разорвать со мной всякую связь. Поначалу я даже решил, что заболел Но, прислушавшись к ощущениям, понял, что на знакомую гриппозную ломоту в костях это не тянет. Да и не было у меня ни простуды, ни гриппа уже лет пять… С чего бы именно сейчас я должен свалиться с температурой?

Стараясь привести себя в порядок с помощью душа, отправился в ванную. Обливание попеременно холодной и горячей водой действительно пошло мне на пользу: мозги более-менее включились. Могу думать – и то хорошо.

Насухо вытерся, оделся. Поставил чайник и взялся за приготовление салата.

Грамм пятьдесят девятипроцентного творога, много укропа, петрушки и киндзы, тщательно измельчённых, чуть базилика, один болгарский перец, парочка зубчиков чеснока (если бы делал всё это вечером, чеснока можно было бы положить побольше), сверху изрядно полил сметаной, приправил смесью перцев, посолил. Всё перемешав, принялся уплетать получившееся чудо, намазывая на тонкие ломтики белого хлеба. Кофе с молоком…

Пока жевал, обдумывал, чем заняться. Первое, что пришло в голову – это позвонить Вадиму и сказать, чтобы вычеркнул меня из списка игроков раз и навсегда, объяснив ему, что игра с ключами не пришлась мне «по душе»… КЛЮЧИ!

Я пошёл в прихожую и достал из кармана куртки связку. Взял двумя пальцами за турецкий флаг (это получилось как-то брезгливо, будто он был заляпан грязью, а я не хотел измазаться)… Ключи бессильно болтались, тихо позвякивая, видимо зная, что сейчас решается их судьба. И, вправду, что с ними делать? Ведь больше они мне не понадобятся… Вопреки чувствам, требовавшим скорейшей расправы над чужеродным металлом, я не положил их обратно – туда, откуда откуда взял. Если доведётся увидеть Вадима, отдам ему лично.