– Конечно, расстроюсь, – сказала она простодушно. – Больше всего на свете я люблю музыку.

– И учитель тебе тоже нравится?

– Ты же знаешь, что да.

– Давай играй. Герцогиня просыпается, она может услышать, что мы болтаем.

Катерина играла, герцогиня постукивала в такт музыке ногой, затем постукивание стало замедляться и вскоре вовсе прекратилось.

– Я все время думаю о тебе, – сказал Мэнокс. – Но очень боюсь.

– Боишься?

– Боюсь, что что-то может случиться и уроки прекратятся.

– О, ничего не должно случиться!

– Все может быть. Ее милость может решить, что следует взять другого учителя.

– Я буду умолять ее, чтобы она не делала этого.

В глазах его появилось беспокойство.

– Ты не должна этого делать, Катерина!

– Должна! Я не хочу другого учителя!

– Я все думал, что скажу тебе сегодня. Мы должны быть осторожны, Катерина. Ведь если ее милость узнает о нашей… дружбе…

– Но мы будем осторожны, – сказала Катерина.

– Все это очень грустно. Ведь мы встречаемся с тобой только здесь, на виду у герцогини.

Он замолчал. Когда она заговорила, он перебил ее:

– Тихо, герцогиня может проснуться. В будущем, Катерина, я буду холоден к тебе, но знай, что несмотря на мое поведение, подобающее учителю, строгому учителю, в душе я буду относиться к тебе, как раньше.

Катерина расстроилась. Она жаждала ласки, нежности. Ей так мало пришлось испытать таких проявлений чувств. Когда герцогиня отпустила ее, она отправилась в девичьи покои, сердце ее было полно грусти и печали. Она легла на свою постель и задернула занавески. Она думала о черных глазах Мэнокса, о том, как он несколько раз наклонялся к ней и целовал ее, как был с ней нежен.

Она слышала, как хихикали девушки, готовясь к вечеринке. Несколько раз они произнесли ее имя.

– Сюрприз…

– А почему бы и нет?

– Так будет спокойнее…

Ее не интересовали их сюрпризы, она думала о том, как бы сделать так, чтобы Мэнокс поцеловал ее еще раз. Потом она подумала, что нравится ему просто, как может нравиться молодому привлекательному человеку маленькая девочка. Это совсем не то чувство, которое взрослые испытывают друг к другу, не то чувство, о котором Катерина много думала и хотела испытать. Еще предстоит прожить долгие годы детства, прежде чем это произойдет. Мысль навеяла на нее печаль.

Сквозь занавески она услышала чьи-то поспешные шаги. Услышала голос молодого мужчины. Он принес сладости для вечеринки. Девушки завизжали от удовольствия.

– Как замечательно!

– Я едва могу удержаться, чтоб не попробовать.

– Сегодня у нас особый вечер – отмечаем прощание Катерины с детством…

Что они хотят этим сказать? Пусть себе смеются. Их сюрпризы ее не интересуют.

Наступил вечер. Изабел настояла, чтобы Катерина раздвинула занавески, скрывавшие ее кровать.

– Я сегодня устала, – сказала Катерина, – и хочу спать.

– Ха! – засмеялась Изабел. – Мне казалось, ты захочешь присоединиться к нашему веселью! Я хорошо потрудилась, чтобы тебе было сегодня весело.

– Вы очень добры ко мне, но я правда предпочитаю поспать.

– Ты не знаешь, что говоришь. Пойдем, я дам тебе немного вина.

Стали собираться гости. Они входили, едва слышно хихикая. Большая комната превратилась в место эротических ожиданий, как бывало всегда перед праздником. Слышались шлепки, поцелуи, хохот. Занавески у кроватей то задвигались, то раздвигались. Повсюду слышались предупреждения: не устраивать шума, быть осторожными.

– Ты уморишь меня, клянусь!

– Тише, ее милость…

– Ее милость вовсю храпит. Я слышала.

– Люди часто просыпаются от храпа.

– С герцогиней так бывает. Я сама видела.

– Катерина тоже видела, когда занималась музыкой с Генри Мэноксом!

Это замечание вызвало бурю смеха, как будто бы в нем скрывалось что-то смешное. Катерина серьезно сказала:

– Это правда. Храп ее будит.

В это время открылась дверь. Все смолкли. Сердце Катерины забилось от страха и удовольствия. В комнату вошел Генри Мэнокс.

– Добро пожаловать! – воскликнула Изабел. – Вот и твой сюрприз, Катерина!

Катерина встала с кровати. Вначале она покраснела, потом побелела. Мэнокс смущенно подошел к ней и сел на кровать.

– Я ничего не знала… – говорила Катерина, задыхаясь. – Значит, ты не сердишься на меня?

– Конечно, нет. Мы решили сделать тебе сюрприз. А ты не сердишься на меня за это?

– Конечно, нет.

– Могу ли я надеяться, что ты рада меня видеть?

– Да, очень рада.

Черные глаза его блеснули.

– Это очень опасно, маленькая Катерина, целовать тебя в присутствии герцогини, хотя и спящей. Но я пренебрегал опасностью, потому что жаждал этих поцелуев.

– Но здесь тоже опасно, – ответила она ему.

– Здесь нет ничего опасного. Столько народу кругом. И, должен сказать тебе, что никакая опасность меня не остановит.

Подошла Изабел.

– Ну, дети мои, видите, как я забочусь о вашем счастье!

– Это тот самый сюрприз, Изабел? – спросила Катерина.

– Совершенно верно. Ты, конечно, благодарна мне. Ведь это приятный сюрприз, правда?

– Да.

Подошел юноша с блюдом, полным сладостей. Другой принес на подносе вино.

Катерина и Мэнокс сидели на краю ее кровати, держась за руки, и Катерина думала, что никогда еще не была так счастлива, так возбуждена. Она знала, что прощается со своим несчастливым детством и становится взрослой женщиной, а жизнь взрослых полна радости и веселья.

– Теперь в присутствии герцогини мы можем вести себя официально, – сказал Мэнокс. – Я могу быть холоден, безразличен к тебе, а ты будешь знать, как я хочу тебя целовать. – Он поцеловал ее, она ответила ему тем же. Вино было крепким, сладости вкусными. Мэнокс обнял Катерину за талию.

В комнате погасили свет, так как во время вечеринок свет не зажигали, боясь, что его видно из окон и кто-нибудь может прийти и посмотреть, что у них делается.

– Катерина, – сказал Мэнокс. – Я хочу побыть с тобой наедине. Давай закроем занавески. – Говоря это, он протянул руку и задвинул занавески.

Они были вдвоем.