Небрежным жестом установив защиту от прослушивания, Лиссэ решительно направилась к высокому резному шкафу.

– А теперь рассказывай все, о чем умолчала раньше! – сухо приказала тетушка, снимая с полок аккуратные свертки. – При каких обстоятельствах вы познакомились, как моя дорогая Элен доверила тебя этому ничтожеству и чего он хочет за свою помощь. Не верю я в шакарскую благотворительность.

– Мама не знала, что я отправляюсь с ним. Да я и сама не знала… – покаялась я, послушно поднимая руки. Эльнеке закружилась рассерженным шмелем, снимая мерки и попутно тыкая в меня булавкой, когда я привычно пыталась втянуть живот, чтобы выглядеть стройнее. – Все началось с девятичасовой электрички, которой вздумалось уйти на десять минут пораньше…

Тетушка слушала меня внимательно, не перебивая и не задавая наводящих вопросов. Лишь иногда кивком указывала на образцы ткани, предлагая выбрать цвет или фактуру. Я тыкала пальцем в понравившийся кусок и продолжала рассказ. Судя по бурной деятельности, развитой тетушкой, мне следовало поспешить, и я старалась быть предельно краткой, излагать только факты, не оставляя места для личных впечатлений. И все же кое-что пришлось опустить. Вряд ли Эльнеке следует знать о наших с Ксилем разногласиях. Или о моей почти состоявшейся смерти.

Лиссэ явно чувствовала, что я что-то недоговариваю, но подловить меня даже не пыталась. Просто впитывала информацию, не делая вслух никаких выводов.

Только в самом конце, когда я уже охрипла, а готовые выкройки лежали на столе, тетушка сочла возможным оторваться от работы и дать оценку моим приключениям:

– Похоже, ты крупно влипла, милая моя. Шакаи-ар… От этих выродков добра не жди.

Еще месяц назад я готова была подписаться под этим заявлением, но сейчас гневно вскинулась, защищая Максимилиана.

– Неправда! Ксиль не такой. Он хороший, действительно хороший. А если и совершает что-то плохое, то только под давлением обстоятельств или сгоряча!

Лиссэ странно улыбнулась, глядя в сторону.

– Ты необъективна, Нэй. Если смотреть в лицо фактам, то выстраивается прямо противоположная картина. Ему плевать на твое благополучие, но пока ты необходима для исполнения каких-то его планов. Более того, ему необходимо также и твое абсолютное доверие. Я бы посоветовала тебе быть осторожнее, милая моя, но…

– Но, тетя…

– … но ты меня не послушаешь, – грустно закончила Эльнеке. – А это значит, что ты выросла, дорогая, и будешь всеми силами бороться за свою любовь.

– Я не люблю его! – запротестовала я… и смутилась. – То есть люблю, но не по-настоящему. Просто он слишком красивый, слишком таинственный и несчастный, чтобы оставаться к нему равнодушной. Это не любовь, это влюбленность.

– Ненастоящей любви не бывает, – тихо возразила Лиссэ. – Как не бывает и простой влюбленности в семнадцать лет. Любовь бывает одна и на всю жизнь, а все, что после этого, – лишь поиски утраченного. Разве ты, которая провела все детство среди мудрых книг Дэриэлла, не поняла этого?

– Кстати, о друзьях детства, – с облегчением выдохнула я, цепляясь за первую попавшуюся тему. – Там, в подземных дворцах, я подобрала кое-что для Дэриэлла. Книгу. Вы не могли бы ее передать ему, когда будете в Дальних Пределах?

– Вот сама и передашь, – ворчливо откликнулась Лиссэ, вновь превращаясь из таинственной печальной аллийки в мою опекуншу из Кентал Савал. – А то взяла манеру: с кланниками амуры разводит, а у старого друга уже два года не показывалась. Да и внучку мою давно не навещала…

– Я обязательно вернусь, обещаю, – улыбнулась я тетушке Лиссэ. – И всех навещу – и Дэриэлла, и Ани…

– Хорошо бы так, да что-то не верится, – покачала головой тетушка, подталкивая меня к выходу. – Иди, а то князь, наверно, весь уже извелся.

– Еще бы, – фыркнула я. – Вы не спешили, когда снимали мерки.

– В этом деле нельзя спешить, – наставительно пояснила Лиссэ. – А постоять под дверью ему полезно.

Однако вопреки моим ожиданиям и тетушкиным надеждам князь вовсе не мерил комнату шагами, нервно тиская в руках платочек. Ксиль удобно устроился в глубоком кресле, закинув ноги на столик. Вдумчиво хрустя яблоком (судя по количеству огрызков – далеко не первым), он листал тяжелую книгу в металлическом окладе.

– Не знала, что вы ценитель поэзии, – вздернула аккуратный носик тетушка. Максимилиан ухмыльнулся, захлопывая фолиант.

– Ценитель – вряд ли. Скорее, оцениватель, – равнодушно поправил ее князь. – И с уверенностью могу сказать: аллийские поэты и в подметки не годятся человеческим бардам. Все-таки изобилие языков и диалектов делает человеческую речь богаче.

Лиссэ обиженно поджала губы:

– Ваш заказ будет готов через два часа. А пока, будьте любезны… – и выразительно кивнула на дверь. Князь, посмеиваясь, направился в указанном направлении. Я со вздохом пристроилась ему в хвост.

– А ты куда, милая? – рассеянно поинтересовалась тетушка, глядя, как я уныло топаю за князем. – Разве ты не останешься на чашечку чая? Беседа совсем не помешает работе.

Максимилиан не сказал ничего. Но на меня накатила отчетливая волна раздражения пополам с гневом и обидой. Неужели он так близко к сердцу принимает тетушкины уколы?

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. Напряженно прямая спина князя чуть расслабилась. – Максимилиан обещал отвести меня в кафе. – И шепнула Лиссэ: – Тетушка, не надо его злить. Вы здесь останетесь, а мне с ним еще к Замку идти.

Эльнеке сдержанно улыбнулась, опуская ресницы:

– В таком случае, не смею тебя задерживать.

«Будь осторожна, Нэй».

«Да, тетя Лиссэ».

Мы это не произнесли вслух, но обмена взглядами вполне хватило.

Только через полтора квартала от гостеприимного дома Максимилиан решился задать вопрос:

– Почему ты отказалась? Действительно из-за того, что не хочешь портить со мной отношения?

– Ты что, подслушивал? – Я возмущенно пихнула князя под ребра. Он лишь нетерпеливо отмахнулся:

– Так да или нет?

– Не сердись на нее, Ксиль, – попросила я вместо ответа. – Она просто за меня беспокоится. А если честно… – я подначивающе улыбнулась, – еще два часа вежливых расспросов о том, что нас связывает и что по этому поводу думает мама, я просто не выдержу!

Князь расхохотался и подхватил меня на руки, закружив над асфальтом. Поставил на ноги и обнял, зарываясь лицом в волосы.

– Найта, ты чудо!

– Чудо хочет кофе, – смущенно пробормотала я, выпутываясь из объятий, чем спровоцировала еще один приступ смеха.

– Будет тебе кофе, ребенок, – пообещал князь, вытирая невольно выступившие слезы.

Как оказалось, кофе в этом городке варили никудышный. Только в третьей забегаловке Максимилиан, придирчиво понюхав предложенный напиток, соизволил остаться и заказать обед. Спешить нам было особенно некуда, и мы расположились за угловым столиком, откуда открывался чудесный вид… нет, не на море, а на горы. Точнее, на гору.