Русская погоня была не очень многочисленна — всего 9000 солдат. Еще три дня назад Левенгаупт бы не задумываясь кинулся в бой и, скорее всего, уничтожил бы противника. Или уж, по крайней мере, прорвался из ловушки. Но 11 июля он вдруг обнаружил, что в строю почти не осталось солдат. Большая их часть, став неуправляемым стадом, металась по берегу в тщетных попытках найти способ форсировать Днепр.

И закаленный в сражениях генерал дрогнул, пожалев этих несчастных людей. Он, несомненно, не был трусом, что ранее доказывал неоднократно. У Переволочны рижский губернатор тоже мог взять оставшиеся верными присяге немногочисленные части и во главе их принять последний бой ради чести, застраховав себя тем самым от суда потомков. Но обозленные сопротивлением победители вполне могли превратили бой в бойню. Желая избежать такого сценария, Левенгаупт вступил в переговоры и, получив от Меншикова гарантии сохранения всем жизни с частью имущества, подписал условия капитуляции.

От чего их спас генерал, шведы воочию убедились тут же, на берегах Днепра и Ворсклы, где была учинена кровавая расправа над теми казаками Мазепы, которые не успели бежать. Всю степь вокруг вскоре усеяли тела людей, убитых самыми жестокими способами. Пощады не получил никто, даже женщины и дети.

На этом карьера военачальника для Левенгаупта закончилась. Король никогда не простил ему капитуляции и последние десять лет своей жизни военачальник провел в плену. Впрочем, и в таком положении он не утратил добытый в боях авторитет. Несмотря на то что во второй половине Северной войны в руки к царю попало немало знатных и высокопоставленных скандинавов, именно Левенгаупт стал главой администрации шведских военнопленных. А после смерти Карла XII королева Ульрика-Элеонора возвела бывшего рижского губернатора в ранг государственного советника и неоднократно пыталась выкупить его за крупную сумму. Однако Петр I, не желая таким образом усиливать противника, отверг эти предложения.

Между тем в неволе у полководца появилось достаточно много свободного времени для раздумий и анализа собственной жизни. Их итогом стали интересные мемуары (изданные, правда, много позже его кончины — в 1757 г.), в которых генерал достаточно критично разбирал действия шведской армии в Северной войне, а также политику и стратегию Карла XII.

Умер Левенгаупт, не дожив двух лет до заключения Ништадтского мира. Но после окончания войны его прах перевезли в Швецию и захоронили в Стокгольме.

Ее величество История причудливо закрутила интригу Северной войны. Сначала вознесла шведов на вершину славы, а затем сбросила их с Олимпа в полтавскую пропасть, которая поглотила всю скандинавскую армию во главе с ее генералами. Чудом выкарабкаться удалось лишь Карлу XII. Но он затем на целых пять лет ушел с театров боевых действий на ниву политики и дипломатии. Подобный оборот событий, казалось бы, гарантировал верное уничтожение сухопутной мощи Стокгольма. В русле этого варианта российская историография обычно и освещает ход войны после 1709 г. На самом деле все было не столь однозначно. Традиции шведской армии, заложенные сто лет назад Густавом II Адольфом, не умерли под Переволочной и вновь напомнили о себе всего несколько месяцев спустя.

Чтобы это заметить, надо просто не забывать, что арена борьбы для шведов не ограничивалась только одним русским фронтом. Тогда легко можно увидеть, что десятой военной осенью наибольшая угроза для Стокгольма исходила от Дании, войска которой вторглись не в какие-то отдаленные заморские провинции, а непосредственно на территорию Скандинавского полуострова. И если бы Швеции не удалось быстро дать им отпор, то окончания боевых действий не пришлось бы ждать до 1721 г. Большинство нейтральных историков эту реанимацию прежде всего связывают с фельдмаршалом Стенбоком, достойно заменившим старых героев. Его фигура по значимости и масштабу в пантеоне боевой славы скандинавов возвышается и над Реншёльдом, и над Левенгауптом.

Как и все военачальники Карла XII, Стенбок происходил из высшего класса шведского общества той поры. Его родители принадлежали к знатным и богатым родам. В частности, мать будущего фельдмаршала имела обширные поместья в Лифляндии, что в годы Северной войны, несомненно, придало яркую индивидуальную окраску личного интереса патриотическим чувствам ее сына. Но до 1700 г. судьба молодого дворянина мало чем отличалась от биографий большинства его сверстников.

В детстве и юности он получил отличное, по меркам XVII в., светское образование — знал несколько европейских языков и даже умел писать достаточно серьезную музыку. Однако в качестве основного поприща для применения своих способностей выбрал карьеру военного профессионала, считавшуюся в те времена у людей его круга наиболее престижным занятием.

Так же, как и многие другие отпрыски аристократических фамилий, Стенбок предпочел начать службу за пределами Скандинавии — в армиях континентальной Европы, где было много легче найти место, соответствующее их щепетильным представлениям о чести и благородстве происхождения. Сначала он поступил на голландскую службу, а затем предложил свою шпагу императору Священной Римской империи Леопольду I.

Добившись чинов, достойных голубой крови предков, а заодно и обретя солидный боевой опыт, остепенившиеся ландскнехты, как правило, приезжали обратно домой, чем немало способствовали сохранению хорошей боеспособности шведских войск. Не отступил от этой традиции и граф Стенбок, вернувшийся к концу столетия в фамильные поместья на балтийские берега. Армия юного Карла XII, естественно, не отказалась от услуг бывалого вояки, поэтому вспыхнувшую вскоре Северную войну он встретил, командуя одним из королевских полков.

В небольших шведских вооруженных силах монарх знал всех командиров отдельных частей. А значит, каждое их достижение или ошибка удостаивались личной оценки его величества. Данное обстоятельство и собственные способности позволили будущему полководцу в первые же месяцы боевых действий выделиться из общей массы прочих офицеров и обратить на себя благосклонное внимание короля. Это не замедлило сказаться на карьере. Уже в битве под Нарвой против русских, еще в чине полковника, граф командовал всем левым флангом армии. И с задачей справился на «отлично» — сразу же после боя Карл XII произвел его в генералы.

В тот год главные шведские силы зимовала в Ливонии, расквартировавшись по селам у самой русской границы. Король под свою резиденцию облюбовал старинный замок неподалеку от Дерпта. Он прожил в нем до начала следующей кампании пять долгих месяцев, стараясь скоротать их посредством простеньких развлечений из числа тех, что доступны в местах, где цивилизованный мир фактически заканчивался. В этом медвежьем углу Стенбок сумел организовать настоящий оркестр, который исполнял его собственные произведения, пришедшиеся Карлу XII весьма по душе.