И Люсия, чувствуя, что они подбираются все ближе, непрестанно грезила наяву о прекрасной золотой стреле, воображая, как она со свистом рассечет воздух, стоит ей только отпустить тетиву.

Валькирия представляла себе выражение омерзительной рожи Круаха, когда тот поймет, что она нанесла ему смертельный удар…

Иногда Люсия читала МакРиву отрывки из путеводителя по Амазонке, который дала ей Изабелл. Пока валькирия изучала информацию о неимоверном количестве предполагаемых опасностей на их пути в Рио Лабиринто — анаконды и те жуткие кайманы, — МакРив вырезал стрелы для ее нового колчана. Лукаво глядя, он пошутил:

— Если нельзя никоим образом наполнить твой колчан, заполню хоть другой.

Она захихикала.

— Считай, что легко отделаешься, оборотень.

Гаррет ошарашено затих.

— В первый раз слышу твой смех.

— И?

— И теперь не будет мне покоя, если не услышу его снова. — МакРив прыгнул на нее, щекоча до тех пор, пока она не завизжала от хохота.

Люсии так хотелось рассказать ему все. Особенно, когда он укладывал ее себе на грудь, удерживая в кольце теплых мускулистых рук, шепча:

— Откройся мне, Лауша. Доверь свои тайны.

Она знала, что Гаррет хочет понять причину ее ночных кошмаров. Но Люсия не доверяла признаниям, вообще не понимала, почему некоторые стремятся облегчить свою ношу, обременяя ею других. Нет, она никогда не согласится переложить на кого-то свою душевную боль, особенно ту, что скрывала.

Тайна ее прошлой жизни — это то, чего уже нельзя изменить.

Как поведет себя МакРив, узнав, что его подруга замужем? Ярость, должно быть, овладеет им. А когда она объяснит, кто ее супруг и как она очутилась под венцом, ничто не остановит оборотня от схватки с Круахом. Признаться — равносильно послать Гаррета на смерть. Или того хуже.

Иногда Круах не убивал своих жертв. Он удерживал их у себя.

Поэтому она продолжала скрывать правду от МакРива. Хотя чувствовала, что он просто выжидает, словно не сомневается, что валькирия в конечном счете откроется ему.

Но этого никогда не случится. Люсия определила для себя, что сделает все возможное, чтобы удержать свои проблемы с Круахом втайне от ликана. Но в других вопросах она была менее решительна…

Реджин всегда спрашивала: «Действительно ли овчинка стоит выделки?» И неизменно находила ответ. Теперь Люсия поймала себя на том, что задумалась, возможна ли вообще совместная жизнь с МакРивом, была ли она готова к такому. После того как все закончится, если действительно удастся убить Круаха…

Нет! О чем, черт возьми, я думаю? Даже если бы не требовалось предотвратить апокалипсис, она бы не смогла лишить себя способностей лучницы. Это уничтожит ее личность.

«Ты известна в Ллоре под именем Лучница», — так говорил МакРив.

Да. Да, я известна. И из Лучницы она превратится в Подружку Оборотня.

Никогда, решила Люсия.

Вскочив с шезлонга, она отправилась добывать обед.

Огромная рыбина в три фута длиной шлепнулась на палубу перед Гарретом и Дамиано. Из головы торчала стрела с привязанной к ней веревкой. Лучная рыбалка.

Сзади раздался голос Люсии:

— Хватит джентльмены спорить, чей член длиннее. Обед добыт. Женщиной.

Гаррет повернулся, обнаружив валькирию, отряхивающую свои незапачканные руки, с луком, висящим за спиной. Двинувшись прогулочным шагом в другую сторону, девушка бросила через плечо:

— Я поймала, вы, мальчики, можете почистить.

Боги, что за женщина. Сводит меня с ума. Гаррет оглянулся и заметил, что Дамиано тоже не отрывает от нее горящего взора.

— Взгляни так на нее снова, Дамиано! — Он встал напротив человека. — Взгляни, и мы покончим со всем этим здесь и сейчас.

Глаза мужчины полыхнули ярко-зеленым.

Гаррет низко выдохнул:

— Ты — чертов перевертыш!

— А ты — escoc?s пёс.

МакРив ощетинился.

— Шотландский пёс?

Приоткрыв достаточно, чтобы дать рассмотреть облик зверя внутри него, Гаррет прорычал:

— Мне известны все твои трюки, перевертыш. Так что, во имя ада, не стой у меня на пути.

В свою очередь Дамиано также мельком показал тень собственного животного — черного ягуара, чьи клыки были длиной с пальцы Гаррета.

— А ты у меня, escoc?s.

Не боится меня — интересно.

— Тебе лучше заниматься здесь исключительно докторской практикой, и никакой другой.

По слухам, ягуары-перевертыши необыкновенно сильны. Вполне вероятно, он может оказаться достойным противником.

— Я здесь, чтобы защищать Амазонку. Никогда не забывай об этом.

— А я здесь, чтобы охранять свою подругу. И сделаю это — до последней капли крови. Считай, что я тебя предупредил. А пока, займись чисткой рыбы, gato[51]— бросил Гаррет, уходя, чтобы найти Люсию.

Ну и что интересного тут происходит?

Валькирия перегнулась через хрупкие перила, наблюдая за розовыми дельфинами, плывущими рядом с судном. Ее короткие шорты задрались так, что ликану почти стала видна расселина ее восхитительной задницы. От этого зрелища Гаррет издал низкий рык. Затем его взгляд упал на ее стройную шею. Рот мгновенно наполнился слюной, клыки заныли от желания отметить ее плоть в этом месте.

Теперь понимаю, почему мой брат так сильно заклеймил свою пару. Когда Гаррет наконец сделает это с Люсией… Я отмечу ее так, что мало не покажется.

Он доставлял ей удовольствие — настойчиво и непрерывно, — но так ничего и не добился, не продвинулся ни на пядь к тому, чтобы сделать своей. Валькирия не просила, чтобы он взял ее полностью. Во всяком случае, вне кровати.

А сегодня полнолуние. Он надеялся убедить Люсию отказаться от обета до этого момента. Тогда бы он содрал чертов браслет и предъявил на нее права.

Вдобавок ко всему, оборотень не мог отделаться от ощущения некой нависшей над ними угрозы. Нечто большее, чем приближающийся апокалипсис и полная луна. Гаррет чувствовал, будто его время истекает по всем фронтам…

Фыркнувший фонтаном брызг дельфин, рассмешил Люсию. Теперь она чаще смеется. Всякий раз, когда Гаррет позволял себе думать, что главная причина этого — он сам, то расправлял плечи от гордости.

Подарить бабочку было гениальной идеей.

— Ты назвал ее в мою честь? — спросила она, и выражение лица Люсии стало нежным, а глаза замерцали серебром.