Итак, сначала из Тюильри вышла мадам Елизавета с дочерью короля; за ними следовала г-жа де Турзель с дофином и в сопровождении телохранителя.

Обе группы шли друг за другом на расстоянии двадцати метров. Навстречу им попался часовой. Заметив первых двоих, он остановился.

— О тетушка, мы пропали! — прошептала юная принцесса. — Этот человек нас узнал.

Мадам Елизавета молча шла вперед.

Наследная принцесса ошиблась: их не узнали, а если даже узнали, то человек этот оказался другом.

Часовой повернулся к ним спиной и пропустил. Через пять минут г-жа де Турзель, обе принцессы и дофин уже сидели в фиакре, поджидавшем их на углу улицы Эшель.

Господин Ферзен замаскировался так удачно, что его не признали даже принцессы. Зато он сразу их узнал и, спрыгнув с козел, распахнул дверцу, предложив садиться в экипаж.

Когда г-н Ферзен уже закрывал дверцу, мимо проезжал порожний фиакр; заметив стоящего собрата, кучер тоже остановился и завел с г-ном Ферзеном разговор о текущих делах. Господин Ферзен, человек остроумный, блестяще поддержал беседу и, достав из кармана картонную табакерку, предложил своему коллеге понюшку. Тот глубоко запустил пальцы в табакерку, долго, с наслаждением нюхал табак, по мнению Сганареля и Аристотеля, ни с чем не сравнимый, и лишь после этого уехал.

Тут в сопровождении телохранителя появился король; заложив руки в карманы, он шагал вразвалку, как истинный обыватель.

Позади короля следовал второй телохранитель. При подходе к карете у короля оторвалась пряжка башмака; он не пожелал остановиться из-за такого пустяка, однако шедший сзади телохранитель подобрал ее.

Господин Ферзен, подойдя к королю, спросил:

— А где же королева, государь?

— Королева следует за нами, — ответил Людовик XVI и сел в экипаж.

Все ждали королеву. Прошло полчаса, но она все не появлялась. Что же произошло?

Мария Антуанетта заблудилась. Она уверяла своего провожатого, третьего телохранителя, что проход на улицу Эшель находится справа; он же доказывал, но робко, так как сам едва знал Париж, что проход слева; королева, казалось, настолько уверовала в собственную правоту, что телохранитель уступил. Они вышли к Сене, долго блуждали по набережным, перешли мост и углубились в Паромную улицу. Королеве пришлось признать свою ошибку, но они уже совсем сбились с дороги. Телохранитель вынужден был спрашивать, где искать проход на улицу Эшель; им пришлось второй раз пересекать площадь Карусель. Под аркой они встретились с лакеем, державшим два факела, и каретой, ехавшей резвой рысью; чтобы не попасть под колеса, королева еле успела прижаться к стене.

В карете ехал Лафайет. Телохранитель бросился вперед, чтобы прикрыть ее. Но королева, резко отстранив его, ударила по колесу тросточкой, с которыми женщины ходили в то время, и воскликнула:

— Прочь, тюремщик, я больше не в твоей власти!

Эпизод этот всего лишь легенда. В отличие от нее, телохранитель в своем рассказе утверждает: королева пришла в такой ужас, что, отпустив его руку, убежала. Он бросился следом, взял ее за руку и стремительно повлек за собой. Быстрым шагом они миновали площадь Карусель, потом проход на улицу Эшель и, наконец, увидели поджидавший их фиакр.

Господин Ферзен поспешил навстречу королеве и помог ей подняться в экипаж, где она, дрожащая, опустилась на сиденье рядом с королем.

«Моя мать, садясь в экипаж, — пишет в своих „Записках“ дочь короля, — наступила на ногу моего брата, нашедшего в себе силы не закричать».

Для троих телохранителей г-н Ферзен нанял фиакр. Вскочив в него, они приказали кучеру двигаться за первым экипажем.

Господин Ферзен, знавший Париж не лучше телохранителя, служившего королеве провожатым, не посмел блуждать по улицам; он доехал вдоль Тюильри до предместья Сент-Оноре. Оттуда беглецы достигли заставы Клиши.

В нескольких шагах от дома г-на Крауфорда телохранители остановились, расплатились и отослали свой экипаж. Они должны были занять места на козлах и на запятках королевской кареты.

Дорожная берлина стояла в условленном месте; надо было в нее пересесть. Господин Ферзен столкнул свой фиакр в канаву, затем забрался на козлы берлины; его слуга сел на лошадь и погнал карету на Домон.

Им потребовалось меньше часа, чтобы добраться до Бонди. Все складывалось великолепно.

В Бонди встретили двух горничных, что должны были поджидать их в Кле. Они приехали в кабриолете, думая найти в Бонди почтовую карету; однако горничные ее не нашли и за тысячу франков купили у содержателя почты кабриолет.

Кучер кабриолета, в котором горничные приехали в Бонди, дал передохнуть своей лошади перед тем, как вернуться в Париж.

Господин Ферзен должен был покинуть их величества в Бонди. Он поцеловал королю руки, чтобы иметь право приложиться к ручке королевы.

Намереваясь присоединиться к королевскому семейству в Австрии, он возвращался в Париж разузнать, что там происходит; потом он должен был тотчас выехать в Брюссель.

Человек предполагает, а Бог располагает. Через два года на площади Революции королеве отрубят голову; г-н Ферзен погибнет во время мятежа в Стокгольме: его до смерти забьют зонтиками пьяные бабы.

К счастью, завеса неизвестности скрывала от них будущее: они расстались, преисполненные надежды.

Господин де Валори сел верхом на почтовую лошадь и поехал впереди, показывая путь упряжке. Господа де Мальден и де Мустье уселись на козлы берлины, которая помчалась, увлекаемая шестеркой сильных лошадей. За ней последовал кабриолет.

Господин Ферзен проводил глазами вихрь пыли, прислушиваясь к топоту копыт; потом, когда этот пыльный смерч улегся, а шум затих, он снова сел в свою карету, которую накануне пригнал в Бонди: в нее были запряжены лошади, доставившие сюда королеву.

Он был в костюме кучера фиакра, что сильно удивило кучера кабриолета, не спускавшего с него глаз и видевшего, как он целует руки слуги (переодетого короля). Эту еще одну неосторожность следует прибавить к тем, что мы уже отмечали.

Все шло хорошо до Монмирая, где у королевской кареты лопнул пас. Пришлось задержаться в городе, потеряв два ласа; уже совсем рассвело, ведь ночь с 20 на 21 июня самая короткая в году. Потом дорога пошла вверх, и король пожелал преодолеть подъем пешком, из-за чего потеряли еще полчаса.

На колокольне собора пробило половину пятого, когда берлина въехала в Шалон и остановилась перед почтовой станцией, расположенной тогда в начале улицы Сен-Жак. Господин де Валори приблизился к карете

— Франсуа, все идет хорошо, — сказала королева. — По-моему, если бы нас могли задержать, то уже давно бы это сделали.

Чтобы поговорить с г-ном де Валори, королева высунулась из окошка. Король тоже.