Я становлюсь рассеянной. Так, наверх, в кабинет.

Сажусь за письменный стол, кладу телефон рядом с ковриком для мыши, подключаю его к компьютеру для зарядки. Смотрю на монитор: на часах начало двенадцатого. Позже, чем я думала. Та пилюля темазепама действительно вырубила меня. Если точно, те пилюли. Множество.

Бросаю взгляд в окно. На другой стороне улицы из входной двери точно по расписанию появляется миссис Миллер и бесшумно закрывает ее за собой. Я вижу, что сегодня утром она в темном зимнем пальто. Ее дыхание превращается в облачка пара. Я открываю приложение с погодой. На улице минус одиннадцать по Цельсию. Я встаю, иду к термостату на площадке.

Интересно, как там муж Риты? Я уже давно его не видела, давно не наблюдала за ним.

Вернувшись за стол, я смотрю через сквер на дом Расселов. Окна пустые. «Итан, – думаю я. – Надо поговорить с Итаном». Вчера вечером я почувствовала его нерешительность. «Мне страшно», – сказал он, широко раскрыв безумные глаза. Ребенок страдает. Мой долг – помочь ему. Что бы ни случилось с Джейн, я должна оберегать ее сына.

Что мне делать дальше?

Я кусаю губы. Загружаю шахматный форум. Начинаю играть.

Проходит час, миновал полдень, но мне ничего не приходит в голову.

Я только что налила себе вина – в очередной раз – и опять погрузилась в размышления. Этот вопрос, как фоновый шум, гудит у меня в голове: как связаться с Итаном? Через каждые пять минут я бросаю взгляд через сквер, будто ответ может быть начертан на стене дома. Звонить по домашнему телефону нельзя, а мобильного у мальчика нет. Попытайся я каким-то образом сигнализировать ему, его отец или та женщина могут увидеть меня первыми. Никакого электронного адреса, как он мне сказал, никакой страницы в «Фейсбуке». «…Некоторых людей не существует».

Он изолирован почти в той же степени, что и я.

Я откидываюсь в кресле, прихлебываю вино. Опускаю бокал. Смотрю, как луч полуденного солнца крадется по подоконнику. Тренькает компьютер. Я хожу конем, перемещая его буквой «Г» по шахматной доске. Жду ответного хода.

На компьютерных часах 12:12. Уэсли молчит – да и позвонит ли он? Или попытаться самой? Я беру телефон, провожу по нему пальцем.

Звоночек с компьютера – почта. Я хватаю мышь, увожу курсор с шахматной доски. Кликаю на браузер. Другой рукой подношу бокал к губам. Он светится на солнце.

Я заглядываю поверх края бокала в почтовый ящик. В нем только одно письмо, тема не указана, имя отправителя набрано жирным шрифтом.

Джейн Рассел.

Мои зубы стукнули о бокал.

Я пристально смотрю на экран. Воздух вокруг меня вдруг становится разреженным.

Дрожащей рукой ставлю бокал на стол, вино в нем подрагивает. Хватаю мышь, и она впивается мне в ладонь. Я почти не дышу.

Курсор перемещается на ее имя. Джейн Рассел.

Кликаю.

Сообщение открывается, белое поле. Текста нет, только иконка приложения, крошечная скрепка. Я два раза кликаю на нее.

Экран темнеет.

Начинается загрузка изображения, медленно, полоса за полосой. Зернистые темно-серые полосы.

Я остолбенела. По-прежнему не могу дышать.

Экран, строка за строкой, заполняет темнота, как опускающийся занавес. Проходит мгновение. Другое.

Потом…

Переплетение… ветвей? Нет – темные спутанные волосы крупным планом.

Черты лица со светлой кожей.

Закрытый глаз, окаймленный шторкой ресниц.

Там кто-то есть. Я смотрю на лицо спящего человека.

Смотрю на свое спящее лицо.

Изображение неожиданно расширяется, нижняя часть появляется в поле зрения – и вот она я, моя голова целиком. На бровь упала прядь волос. Глаза плотно сомкнуты, рот слегка приоткрыт. Щека утонула в подушке.

Я вскакиваю. Стул подо мной опрокидывается.

Джейн прислала фотографию – меня щелкнули спящей. Эта мысль внедряется мне в голову медленно, как это фото, которое открывается еле-еле.

Джейн была ночью в моем доме.

Джейн была в моей спальне.

Джейн смотрела, как я сплю.

Я стою ошеломленная, в оглушающей тишине. А потом замечаю в нижнем правом углу еле заметные цифры. Временна́я метка – сегодняшнее число, два часа две минуты.

Нынешняя ночь. Два часа. Как это возможно? Я смотрю на адрес электронки, помещенный рядом с именем отправителя:

Значит, это не Джейн. Кто-то воспользовался ее именем. Кто-то смеется надо мной.

Мои мысли, как стрелы, летят вниз. Дэвид, за той дверью.

Я обхватываю себя руками. Думай. Не паникуй. Сохраняй спокойствие.

Открыл ли он ту дверь? Нет – я нашла стремянку на прежнем месте.

Итак – руки у меня трясутся, наклоняюсь вперед, распластываю ладони по столу, – итак, Дэвид сделал дубликат моего ключа? В тот вечер, когда я привела его в постель, я слышала на площадке какие-то звуки. Может, он бродил по дому и украл ключ из кухни?

Правда, час назад я видела ключ на крючке, а загородила я дверь в цокольный этаж вскоре после ухода Дэвида – войти он не мог.

Если только… Конечно, конечно, возможность проникнуть сюда у него была. В любое время, с помощью дубликата ключа. Взамен оригинала.

Однако вчера Дэвид уехал. В Коннектикут.

По крайней мере, так он мне сказал.

Я гляжу на свое изображение на экране, на полумесяцы ресниц, на ряд зубов, выглядывающих из-под верхней губы… Абсолютная незащищенность. Я вздрагиваю. Чувствую во рту кислый вкус.

«Угадайктоанна». Кто это мог быть, если не Дэвид? И зачем ему это? Кто-то не только нарушил границы моего дома, вошел в мою спальню, сфотографировал меня спящую – он хочет, чтобы я об этом знала.

И ему все известно про Джейн.

Я обеими руками беру бокал. Пью, жадно пью. Опускаю бокал и беру телефон.

Голос Литла невнятен и тих. Может быть, он спал. Не имеет значения.

– Кто-то был в моем доме, – говорю я ему.

Сейчас я в кухне с телефоном в одной руке и бокалом в другой. Упорно смотрю на дверь цокольного этажа. Когда я произношу вслух эти невозможные слова, они звучат плоско, неубедительно. Нереально.

– Доктор Фокс, – приветливо произносит Литл, – это вы?

– Кто-то приходил в мой дом в два часа ночи.

– Подождите-ка. – Я слышу, как он перекладывает телефон в другую руку. – Кто-то был у вас дома?

– В два часа ночи.