Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наташа как-то довольно скоро перестала говорить о своём нежелании жить без дорогого Яшули. Быстро стало очевидно почему: у Наташи появился друг, немец, который занимал все её мысли. Она с ним приехала в Москву, знакомила с родителями. Относительно молодой мужик, Ален. Наташа познакомилась с ним на почве театра ещё при жизни Якова Абрамовича. И снова случилась у неё любовь неземная. «Мама, мы с Аленом были в церкви, батюшка нас благословил. Так мне было предназначено. Ален – мой шанс, искупление моих грехов». Наташа говорила взахлёб, глаза её блестели нехорошим блеском, и Галина Борисовна была в замешательстве: радоваться или нет. В глубине души ей хотелось, чтобы Наташа с детьми вернулись в Москву, а теперь было понятно, что она и не собирается возвращаться. Куда бы Наташа вернулась? Таким вопросом Галина не задавалась. Вернулась бы и всё! Вместе они что-нибудь придумали бы. «Что "что-нибудь?" – кричала Оля, вечно это твое «что-нибудь». Здесь я ей жить не позволю, ещё чего!» У Оли была своя квартира в Орехово-Борисово, своя – это громко сказано. Примерно половину денег родители туда вложили, но Оля считала её своей. Когда Галина предлагала поселить туда Наташу, Оля приходила в ярость. Сначала планировалось, что Оля будет жить в квартире, но оказалось, что одна она жить не может. Теперь квартира сдавалась, пустить туда Наташу означало – лишиться денег. Опять эти деньги! Галина Борисовна, полностью ещё с институтских времён, воспитанная на «голубых далях», воспринимала деньги как нечто совершенно второстепенное, не такое уж важное для счастья. Считать их она так и не научилась, могла под настроение купить что-нибудь, а потом ходила по соседям и занимала мелкие суммы до зарплаты. Понять Олину прижимистость она была не в состоянии. Галина наивно полагала, что они все семья и должны поддерживать друг друга. Оля наивной не была, понимала, что если Наташа с детьми воцарится поблизости, их жизнь превратится в ад.
Ада не случилось, Наташа осталась в Германии, они с Аленом поженились по православному обряду и поселились в Швейцарии. Наташа принялась рожать детей. Сначала мальчика Жан-Жака Руссо, а потом близнецов: Теодора и Марту. Галина Борисовна опять неприятно поразилась выбору имени для нового внука, но потом быстро себя успокоила, что дело не в имени. Дети уже практически не говорили по-русски и бедная Галина, которая время от времени выбиралась в Швейцарию, принялась интенсивно изучать немецкий, простодушно полагая, что сможет беседовать с внуками. Дети у Наташи получились красивыми, музыкальными, но для Галины чужими. Их настоящей бабушкой была мать Алена. Наташа ставила моноспектакли, играла их на съёмных квартирах, за которые была вечно должна хозяевам деньги, просила мать выплатить её долги, с жаром живописуя репрессии, которые на неё обрушатся, если она не заплатит… Наташа жила в вечном кризисе, на грани крушения всей жизни. Ханна училась в каких-то консерваториях, потом вышла замуж за своего преподавателя, родила дочерей. Берл ещё школьником начал жить со своей учительницей, даже собирался на ней жениться. Ален Наташу якобы бил и выгонял из дома Берла. Кризис, кризис, сплошной кризис. Наташа рассказывала по телефону все эти ужасы: Ален собирается с ней разводиться, дети жаловались на неё в полицию, что она их бьёт, денег нет, жить будет негде, у неё отнимут детей. Галина никогда по-настоящему не знала, насколько всё это правда. Ни Оля, ни Олег, ни Валя, пока он ещё был в курсе семейных дел, не верили в Наташины страшные истории. Они считали, что она в очередной раз просто вымогает деньги. Неужели это так? Не может быть. Галина Борисовна была склонна Наташе верить. Да, Ален – фашист, что ещё от немца ждать. Да, он настраивает против матери детей. Да, Наташа человек необычный, но добрый. Её надо научиться понимать и принимать. А учительница Берла – вот сволочь, совратила мальчика. Какое счастье, что он в последний момент одумался. Наташа всё-таки молодец. Как она боролась за отца! Никто ничего не хотел делать, кроме Наташи: народные лекарства, какие-то уколы, которые она сама ему делала. По Наташиному яростному настоянию Валентина окрестили, иначе бог ему бы не стал помогать. У Наташи был один ответ на все невзгоды – надо молиться! Бог поможет, он даст еду и кров, он не даст пропасть и защитит!
Галина Борисовна, бывший председатель Совета дружины, комсомолка в бога не верила, но она старалась поверить, что-то ведь в Наташиной наивной истовости было. Они ходили вместе в церковь, Галина неумело крестилась, но… нет, заглянув в свою душу, она признавала, что нет, не получается… что-то в ней против бога восставало. Ханна, первая любимая внучка, тоже часто просила у бабушки денег, вовлекая Галину в какие-то непонятные ей аферы. Она о дедушке печётся, она нашла ему место в швейцарской клинике, договорилась с врачом, Валентина ждут, надо немедленно перевести деньги на её счёт. Большая сумма. Галина начинает метаться, звонит Олегу, уже даже готова платить, иначе будут жуткие неприятности для Ханны. Олег категорически не разрешает. Галине приятно, что сын её защищает, даёт советы, снимает с неё финансовую ответственность, но она слышит по телефону его недовольный голос. Сын говорит с ней слишком строго, в его тоне едва скрываемое презрение: не ввязывайся… не лезь… не давай себя втягивать… Ханна нагло врёт, просто хочет облапошить наивную бабушку. Её наивность кажется Олегу глупостью, он раздражается, и Галина слышит, что он разговаривает с ней как с дурочкой.
«Мама, не лезь», – вот его совет. И снова с ней тоже самое случилось. Галина Борисовна была летом в Швейцарии, и они с Ханной ходили к юристу, который взялся помочь Наташе и Берлу сохранить свой иммигрантский статус. Иначе… ужас: вышлют как паршивую собаку, лишат материнства. Да, да, правильно, надо бороться, Наташенька сама за себя постоять не может, такой уж она человек. Кто ей поможет, кроме них. Галина сидела в большом кожаном кресле и ничего не понимала. Юрист что-то быстро говорил, Ханна слушала, время от времени кивая. А потом ничего бабушке толком не объяснила, просто сказала, что он берется и обещал всё уладить.
А потом через
