– Да что вы говорите! – притворно удивился Локк. – А в чем заключается разница между этими партиями?

– Картенцы разделены на два лагеря. Партия Глубинных Корней представляет интересы родовитых и знатных семейств города. Разумеется, титулов их в свое время лишили, но деньги и связи они сохранили. Партия Черного Ириса выступает на стороне ремесленников и торговцев. Иначе говоря, старые деньги против новых.

– И с кем нам придется иметь дело? – спросил Жан.

– С партией Глубинных Корней.

– А зачем мы им сдались? Ну, мы же для них люди посторонние…

– Нет, вы – советники, приглашенные из Лашена закулисно руководить предвыборной кампанией. И ваша власть практически неограниченна.

– И с какой стати они будут к нашим советам прислушиваться? По чьему приказу?

– Видите ли, их на это настроили. То есть внушили, что вам следует доверять во всем, что связано с проведением предвыборной кампании. Не волнуйтесь, к вашему появлению они всецело подготовлены.

– О боги! – изумленно выдохнул Жан.

– Лживыми заверениями, хитроумными россказнями и плутовскими уловками вы, в сущности, добиваетесь того же самого. Согласитесь, наш способ куда быстрее и удобнее.

– И на все про все нам дается шесть недель? – спросил Локк.

– Да, – кивнула Терпение, пригубив чай. – Предвыборная кампания официально начинается послезавтра вечером.

– Эта самая партия Глубинных Корней победила на выборах два раза подряд? – уточнил Локк.

– Нет, – ответила Терпение.

– А кто говорил, что нам выпала честь поддерживать тех, кто два раза подряд добился победы на выборах?! – возмутился Жан.

– Прошу прощения, я неясно выразилась. Имеется в виду, что я и мои сторонники поддерживали победителей два раза подряд. Дело в том, что маги выбирают одну из партий по жребию. Партия Глубинных Корней вот уже лет десять на политической арене не блещет, но в предыдущих избирательных кампаниях нам везло – мы имели дело с партией Черного Ириса. Увы, на этот раз…

– Обалдеть… – буркнул Локк.

– А какие ограничения налагаются на советников? – спросил Жан.

– Почти никаких. Вы будете иметь дело с людьми неодаренными, которые рады будут нарушить любые законы или установления, касающиеся проведения предвыборной кампании. Запрещены лишь откровенно вульгарные действия и кровопролитие.

– А драки?

– Потасовки вполне приемлемы, они наглядное свидетельство воодушевления и увлеченности, – улыбнулась Терпение. – Без хорошей драки ни одни выборы не обходятся. Однако предупреждаю: никакого оружия. Извольте ограничиться кулаками. Намять горожанам бока можно, а вот убивать никого нельзя. Также запрещено похищать картенцев или вывозить их за пределы города. За этим строго следят мои люди – надеюсь, вы понимаете почему.

– Ага. Чтобы мы не обеспечили себе легкую победу, перерезав всех черноирисовцев.

– А вот вы сами в несколько ином положении, – добавила Терпение. – И вам, и вашему непосредственному сопернику – советнику партии Черного Ириса – следует опасаться всего, в том числе и похищения. В отношении вас существует один-единственный запрет – на убийство. Так что вашим жизням ничего не угрожает.

– Отрадно слышать, – фыркнул Локк. – А что известно о советнике черноирисовцев?

– Вам – многое.

– И как это понимать?

– Дело в том, что мелкие неприятности уже начались, – вздохнула Терпение. – Выяснилось, что кто-то из моих сторонников передает сведения архидонне Предвидение.

– Да, тут вы знатно облажались!

– Мы с этим разбираемся. Как бы то ни было, пару недель назад Предвидение и ее сторонники узнали, что я собираюсь воспользоваться вашими услугами, и приняли соответствующие меры.

– Это какие же? – вскинулся Локк.

– Видите ли, вы с Жаном обладаете уникальными способностями… Ваши хитроумные уловки и плутовство неподражаемы, а ваши методы известны одному-единственному человеку…

Локк взвился со стула, будто стрела, выпущенная из арбалета. Стакан вылетел из рук, вино расплескалось по столешнице.

– Не может быть… – вскрикнул он. – Не может быть…

– Да-да, советником ваших противников будет ваша давняя знакомая, Сабета Белакорос. Она прибыла в Картен несколько дней назад и сейчас наверняка готовится к вашему приезду.

1

Встеклянном логове Благородных Каналий было темно, прохладно и тише обычного. Локк проснулся с непонятной уверенностью, что за ним кто-то следит. Он невольно затаил дыхание и тут же снова задышал глубоко и ровно, как крепко спящий человек, хотя сквозь ресницы настороженно вглядывался в серую мглу, пытаясь сообразить, куда все подевались.

Из кухни коридор вел к четырем спальням, точнее – клетушкам, занавешенным толстыми темными пологами вместо дверей. Одну комнату занимал отец Цеппи, вторую – Сабета, в третьей обитали близнецы Санца, а четвертую делили Локк с Жаном, который обычно спал у противоположной стены, рядом с полкой, заваленной книгами и свитками. Сейчас оттуда не доносилось ни звука.

Локк с бешено колотящимся сердцем напряженно вслушивался в тишину. В ушах гудело. По полу шаркнула босая ступня, мягко прошелестела ткань. Локк сел, неуверенно вытянул вперед руку, и чьи-то теплые пальцы тут же оплели его ладонь, а его самого кто-то толкнул в грудь.

– Ш-ш-ш! – прошептала Сабета, скользнув на кровать.

– А… а где все?

– Ушли, – жарко шепнула она ему в самое ухо; теплое дыхание коснулось щеки. – Времени у нас немного, но все-таки…

Она прижала его ладони к гладкой коже своего живота, потянула их вверх, к груди, – на ней не оказалось даже сорочки.

На подобный раздражитель Локк, как и любой шестнадцатилетний подросток, отреагировал инстинктивно и вполне предсказуемо: он с изумлением втянул в себя воздух, а болезненно напряженный член едва не прорвал тонкую ткань исподнего. Сабета, откинув одеяло, запустила руку Локку между ног; он выгнулся дугой, с губ сорвался непрошеный стон. Сабета удовлетворенно хихикнула:

– Похоже, меня оценили по заслугам.

Она продолжила поглаживать Локка в такт все учащающемуся дыханию обоих, а затем потянула его руку от своей груди вдоль живота к бедру и зажала его ладонь между ног, у загадочно жаркого лона, прикрытого полотняной набедренной повязкой, которую можно было умеючи сдернуть одним движением. Несколько минут они предавались этим странным ласкам, не то наслаждаясь, не то соревнуясь друг с другом. Дыхание участилось, движения стали резкими, сдерживаться становилось все труднее, но оба с замирающим сердцем ждали, кто сдастся первым.