записку полностью и осторожно провел пальцами по ее неровной поверхности.

– Ну вот! – сказал он, улыбнулся и отложил в сторону пинцет.

На желтой бумаге Лиза разглядела две строчки. Чернила выцвели, и разобрать слова можно было с трудом. Две головы склонились над столом.

«Конверт», – прочла Лиза и разгладила бумагу пальцем.

«Из ящика стола, – продолжил Мартинес. – Передай Франсуа Марену».

Лиза подняла голову.

– Кто это?

Мартинес покачал головой.

– Не знаю.

Он продолжил читать:

«Это очень важно. Там я описал все. Я люблю тебя! Жильбер».

Мартинес откинулся на спинку стула и взглянул на Лизу. Лиза достала часть записки и прочла весь текст.

«Нас предали свои. Пьера отправили на верную смерть. У него не было ни одного шанса. Я не собираюсь молчать. Я не прощу им Пьера. Прощай! Береги детей! Конверт из ящика стола передай Франсуа Марену. Это очень важно. Там я описал все. Я люблю тебя! Жильбер».

В глазах Мартинеса блеснули слезы.

– Отец понимал, что его убьют. Он прощается с мамой. Господи, как он ее любил. «Я люблю тебя!» Я представляю, как ему было тяжело. Он не сомневался, что не выйдет из тюрьмы. Бедный отец!

Лиза ощутила неловкость оттого, что заставила прослезиться этого добродушного гиганта.

– Простите, – сказала она.

– Ну что вы, Лиза. – Мартинес смахнул слезинку с кончика носа. – Спасибо вам. Я вам так благодарен за то, что вы нашли эту записку. Я ведь ничего не знал об отце.

Лиза поднялась и подошла к окну. Ливень не утихал. Значит, дорога до Парижа будет нелегкой. Но с дорогой она справится. Это не главное. Главное то, что в деле появилось новое действующее лицо. Франсуа Марен. Кто он? И где ей искать этого человека? Пока у Лизы ответов на эти вопросы не было.

10

Из тюрьмы Андрей вышел в сопровождении мэтра Лесилье. Репетируя это мгновение в камере, Андрей решил, что он поднимет голову к небу и улыбнется солнышку. Если его кто-то в этот момент сфотографирует, снимок получится замечательный – узник, покинувший мрачный каземат в первых лучах утреннего светила. Но, увидев перед самыми воротами тюрьмы рядом с мэтром Лесилье и его «Бентли» черный «Мерседес», Андрей забыл о своем сценарии и уставился на мужчину в темно-синем костюме, который стоял рядом с «Мерседесом». Мужчина явно ждал его. Увидев, улыбнулся и сделал несколько шагов навстречу.

– Доброе утро, господин Соколов! – Русский язык незнакомца звучал безукоризненно.

Андрей пожал энергичную руку. Адвокат Лесилье смотрел на мужчину ревниво и подозрительно.

– Доброе утро!

– Я – представитель посольства России Виктор Большов. Нас известили о вашем задержании только вчера вечером. Мы выразили протест и потребовали допустить к вам нашего сотрудника. И вот…

– Спасибо вам, – кивнул Андрей. – Но все разрешилось. Мне сообщили, что следователи сочли возможным освободить меня из-под стражи. Я должен покинуть Францию в течение суток. Меня обязали приехать на суд, если он состоится, или дать показания во французском посольстве в Москве, если это понадобится.

– Покинуть Францию в течение суток? – Лицо дипломата превратилось в живую ноту протеста. – Это очень мало. Обычно дается от сорока восьми часов до семидесяти двух. Мы будем жаловаться в МИД. И, кроме того, вас никто не имеет права обязывать давать показания. Вы можете сохранять молчание…

– Я знаю, – перебил Андрей и кивнул на адвоката: – Мэтр Лесилье разъяснил мне все мои права. Спасибо вам.

Он протянул Большову руку. Дипломат ответил на рукопожатие и проводил Андрея и мэтра Лесилье растерянным взглядом. Андрей потянул на себя сверкающую дверцу «Бентли».

– У вас есть жалобы на обращение? – крикнул дипломат. – На вас оказывали психологическое воздействие?

Андрей поднял глаза на Большова и покачал головой:

– Нет. Все в порядке.

«Бентли» тронулся с места.

– Дипломаты всегда приезжают к шапочному разбору, – усмехнулся мэтр Лесилье. – Я не сомневаюсь, что они знали о вашем аресте. Но вмешаться не пожелали. Пока все не прояснилось.

Андрей откинулся на спинку просторного кресла. Ему было совершенно все равно, знали ли дипломаты о его аресте или нет. Плевать. Главное, все закончилось, обвинение в убийстве больше над ним не висит, и завтра в это время он уже будет в самолете, стюардессы будут говорить с ним по-русски и предложат выпить водки.

…Об освобождении ему объявил тот же следователь, который его допрашивал. Он хмурился, его бесцветные глаза смотрели куда-то в угол, а нос все так же морщился, будто ощущал неприятный запах.

– Изменена мера пресечения, – сказал следователь, подталкивая к Андрею какую-то бумагу. – Мы отпускаем вас по просьбе вашего посольства. В течение суток вы должны покинуть территорию Франции.

Андрей заглянул в бумагу. Может быть, там написано, за что его высылают. Да еще и с такой поспешностью. Нет. Обычное извещение о том, что задержка на территории Франции после установленного срока будет считаться уголовным преступлением и приведет к соответствующему наказанию.

«Одно уголовное преступление вы мне уже пришить пытались», – хотел сказать Андрей, но сдержался и только поискал глазами ручку. Следователь достал из внутреннего кармана обычную ученическую ручку и протянул Андрею.

– Мы оставляем за собой право вызвать вас в суд, – сказал следователь. – И допросить на территории нашего посольства в Москве.

Андрей кивнул и подписал бумагу. «Какой суд? – усмехнулся он. – Вы же отпускаете меня потому, что не можете ответить ни на один вопрос мэтра Лесилье. А если он на суде докажет, что это ваш агент убил Поля?»

Следователь взял бумагу, внимательно рассмотрел подпись Андрея, словно опасался, что она исчезнет, и нажал кнопку. В дверях появился надзиратель.

– Верните месье Соколову его личные вещи и проводите до выхода.

Следователь выдернул из папки лист желтого цвета с двумя круглыми печатями и протянул надзирателю. Тот взял лист, быстро прочел, кивнул и уставился на Андрея. Нос следователя сморщился больше прежнего. Видимо, в этот момент неприятный запах усилился многократно.

– Не теряйте времени, – в бесцветных глазах блеснуло что-то похожее на улыбку, – в вашем распоряжении осталось двадцать три часа пятьдесят восемь минут.

Андрей поспешно поднялся и удержал себя от того, чтобы протянуть руку следователю.

– Всего хорошего.

– Будьте здоровы, мсье Соколов. И благодарите бога за то, что все так кончилось.

Андрей кивнул и пошел к двери. Конечно, бога. Кого же еще? Ну, разве еще того, кого бог выбрал для реализации плана спасения, – мэтра Лесилье.

…«Бентли» остановился у подъезда гостиницы Ritz. Андрей поднял глаза на адвоката.

– Спасибо вам, мэтр!

– Не за что, – улыбнулся Лесилье. – Вам заказан номер. Ваши вещи из старой гостиницы мы уже перевезли. Постарайтесь никуда не выходить. Я