– Держитесь, Кирсти, не соскользните! Сейчас я буду давить.

Чамми была высокой и сильной. Она с силой надавила на живот изнутри и снаружи. Ребёнок сдвинулся на два-три дюйма[50] от правой руки, но она продолжала давить левой. Почувствовав, что этого достаточно, акушерка расслабилась.

– Тяжело было! Не знаю, было ли когда тяжелее. Но я ж не шевелилась? – спросила Кирсти.

Чамми не ответила. Её работа ещё не была завершена. Предстояло вернуть пуповину в матку. Но она не обнаружила её. Акушерка ввела палец в маточный зев и провела по кромке, но и там пуповины не было – только круглая гладкая поверхность головы. Пуповина исчезла. Видимо, под влиянием давления скользкая пуповина втянулась внутрь самостоятельно.

У Чамми закружилась голова от облегчения. Она прислонилась лбом к пышному бедру Кирсти и захихикала.

– Получилось, получилось, слава Богу! И спасибо вам, Кирсти, вы не шевелились. Иначе бы я и не справилась.

– Обычное дело, – заметила Кирсти.

Вся операция заняла всего секунд тридцать, но Чамми приходила в себя ещё две-три минуты. Затем прагматизм взял верх. Раз ребёнок в безопасности, как его принимать? В голове у неё роились десятки вопросов. Кирсти, кажется, было вполне удобно, но можно ли родить вниз головой? Интересно, что на это сказали бы на лекции? С другой стороны, сдвинуть её будет непросто. Кирсти соскользнула вниз по кровати, но сможет ли она подняться? Однако завершающая часть родов, выход плаценты, был крайне важен, и Чамми совершенно не была уверена в том, что мать способна исторгнуть из себя плаценту, лёжа вниз головой. Следовало передвинуть роженицу. Затем Чамми вспомнила про пуповину – сейчас она опять оказалась в матке, но если Кирсти встанет, то под давлением пуповина может сместиться и снова выскользнуть. Риск был слишком велик. «Придётся Кирсти оставаться в этом положении», – рассудила Чамми.

Акушерка присела рядом с женщиной, слушая завывания ветра и чувствуя, как качается корабль. Её не слишком удивляла эта поразительная ситуация – в конце концов, она собиралась стать миссионеркой, а значит, ей следовало быть готовой ко всему. Она была вдумчивой, набожной девушкой и теперь лишь поблагодарила Бога за такое испытание.

Она размышляла над чудовищным положением Кирсти. В четырнадцать лет отец растлил её, возможно – изнасиловал, а затем запер на корабле на потеху морякам, среди которых был и он сам. И всё же Кирсти выглядела счастливой и довольной. Возможно, эта жизнь казалась ей нормальной, поскольку другой она не знала. Мужчины явно были к ней привязаны – когда женщина шла по коридору, их тревога была заметна – и с ней хорошо обращались. Жизнь обычных проституток, которых бьют и выгоняют на улицы сутенёры, может быть куда хуже.

Началась очередная схватка, и у Кирсти отошли воды. «Слава Богу, я успела поправить пуповину, – подумала Чамми, – как раз вовремя». Роды протекали стремительно, и Кирсти прекрасно держалась. Обезболивающего она не получила, но женщина лишь слегка постанывала. Чамми чувствовала, как низко опустилась голова младенца.

– Теперь уже недолго ждать, – сказала она вслух.

Кирсти застонала и начала тужиться. Когда схватка прошла, она заговорила:

– Я тут размышляла о малыше. Я так рада. Думала, у меня так никогда и не будет детей – папа ж вечно заставлял мальчиков пользоваться резинками. Они и пользовались. Но я рада, что у меня будет ребёночек.

– Конечно, рады. Женщина может и не мечтать о ребёнке, но всегда ему радуется, – ответила Чамми.

– Надеюсь, это девочка. Дочка. Мужчин тут довольно. Но мне бы не хотелось, чтобы она так жила. Думаю, папа поймёт, если я с ним поговорю. Как вас зовут, сестра?

– Камилла, – ответила Чамми.

– Какое чудесное имя. Можно я назову её так?

– Конечно, это большая честь для меня.

– Маленькая Камилла. Чудное имя.

Началась схватка, всего через две минуты после предыдущей. Она была дольше и сильнее. Влагалищные и промежностные мышцы Кирсти были полностью расслаблены, так что головка опустилась легко и быстро. Женщина схватила Чамми за руки так, что побелели костяшки, и принялась тужиться, с силой надавливая тазом на кровать. В знак протеста постель затряслась и с грохотом обрушилась на пол.

Проблема перевёрнутых родов решена! Роженица и акушерка оказались на полу – Кирсти металась и тужилась, Чамми в отчаянии пыталась контролировать происходящее.

Бедная Кирсти была в панике.

– Что случилось? – повторяла она.

Чамми, которая чудом осталась с целыми руками, пыталась её успокоить:

– Кровать сломалась, но ребёнок в порядке, и если вам не больно, значит, всё хорошо. На самом деле, это даже к лучшему. Так роды пройдут легче.

Теперь Чамми беспокоилась, что головка может выйти слишком рано. Каждая акушерка стремится к тому, чтобы голова ребёнка выходила медленно и равномерно, но поскольку мышцы совсем не сопротивлялись, этот младенец мог просто-таки вылететь со следующей же схваткой.

Когда схватка началась, Кирсти поджала колени и приготовилась тужиться, но Чамми остановила её:

– Не тужьтесь, Кирсти, не надо. Я понимаю, вам хочется, и ощущение такое, что надо тужиться, но не стоит. Головка малыша покажется с этой схваткой, и мне бы хотелось, чтобы она появилась медленно. Чем медленнее, тем лучше. Сосредоточьтесь на том, чтобы не тужиться. Дышите мелко, вдох-выдох, вдох-выдох, думайте о своём дыхании, старайтесь расслабиться, но не тужьтесь.

Говоря всё это, Чамми придерживала головку, стараясь не дать ей выскользнуть. Схватка утихала. Чамми растянула мышцы промежности вокруг макушки, и головка вышла наружу.

Чамми с облегчением вздохнула. Она так сосредоточилась, что не заметила, как свело ноги от сидения на корточках, не обратила внимания на то, как темно на улице, не ощущала, как качается корабль. Она знала лишь, что скоро в этой каюте произойдёт чудо рождения, что всё зависит от неё и что головка уже вышла. Чамми подложила руку под личико ребёнка, чтобы не дать ему соприкоснуться с жёстким полом, и ждала. Наступала следующая схватка. Чамми ощутила, как малыш у неё на ладони зашевелился.

– Давайте, Кирсти. Тужьтесь. Изо всех сил.

Кирсти задрала ноги и натужилась. Чамми высвободила плечо. Второе плечо и ручка вышли сами, и вот уже всё тельце беспрепятственно выскользнуло наружу.

– У вас девочка, Кирсти.

Чувства нахлынули на Кирсти с такой силой, что она не могла говорить. Женщина еле сдерживала рыдания.

– Дайте мне её, можно? – наконец выдавила она, по-прежнему лёжа головой на полу, не в силах подняться.

– Сейчас я положу её вам на живот и перережу пуповину, а потом дам в руки, – ответила Чамми.

Девочка буквально утонула в пышном животе матери. Конечности и губы у неё были чуть синеватые, но в остальном она, казалось, совершенно не пострадала от столь драматичных родов. Чамми перерезала пуповину, взяла малышку за ножки и перевернула. Кирсти ахнула и инстинктивно потянулась к ребёнку.