— В этом мире Скандинавия — одна большая страна… и ее столица — Копенгаген.

— Вот это да!

— Сын королевы Маргреты, принц Фредерик, был коронован королем Эриком-Густавом, без сомнения, для того, чтобы польстить жителям двух остальных стран. Но он происходит из датской королевской семьи и датчанин до мозга костей. Это справедливо, это то, что надо!

Я старался всячески показать, что тоже счастлив. Без единого цента в кармане, не зная, где мы проведем ночь, Маргрета радовалась, как дитя у рождественской елки… по поводу, который я считал совершенно ничтожным.

Дважды нас подвозили на короткие расстояния, и наконец мы оказались в Альбукерке. Я решил, что было бы неплохо остаться здесь на некоторое время: город большой, в крайнем случае можно было бы обратиться за помощью в Армию спасения. Однако мне быстро удалось устроиться мойщиком посуды в кафе местной «Холидей-Инн», а Маргрета поступила туда же официанткой.

Мы проработали меньше двух часов, как вдруг она пришла ко мне в подсобку и сунула что-то в мой задний карман, когда я стоял, нагнувшись над мойкой.

— Это тебе подарок, милый.

Я обернулся:

— Привет, красотка!

Я посмотрел, что в кармане. Это оказалась безопасная бритва для путешественников с отвинчивающейся ручкой. Бритва, ручка и лезвия помещались в непромокаемой коробке, куда меньшей, чем карманное Евангелие, и специально приспособленной для ношения в кармане.

— Украла?

— Не совсем. Чаевые. Купила в фойе у прилавка с мелочами. Дорогой, я хочу, чтобы ты побрился в первый же перерыв.

— Разреши мне просветить тебя, куколка. Это тебя берут на работу за то, что ты красива. Меня же нанимают потому, что у меня крепкая спина, слабый ум, а характер покладистый. Им совсем неважно, как я выгляжу.

— А мне важно.

— Твое малейшее желание — закон для меня. А теперь беги, ты задерживаешь мой производственный процесс.

Этой ночью Маргрета объяснила мне, почему она купила бритву прежде всего.

— Дорогой мой, не только потому, что я люблю, когда твое лицо гладкое, а волосы подстрижены, хотя мне это действительно нравится. Дело в том, что шуточки Локи продолжаются и каждый раз нам приходится наниматься на работу только для того, чтобы не голодать. Ты говоришь, что никому нет дела до того, как выглядит мойщик посуды… А я убеждена, что, когда человек чист и аккуратен, это облегчает поиски любой работы, и уж во всяком случае он от этого не умрет.

Однако есть и другая причина. В результате всех перемен тебе приходилось отпускать усы — и раз, и два… Я насчитала пять раз. Причем однажды ты их отращивал целых три дня подряд. Дорогой, когда ты свежевыбрит, то выглядишь в высшей степени привлекательным и веселым, и я счастлива, что вижу тебя таким.

Маргрета сшила мне нечто вроде пояса для денег — вернее, просто матерчатый кармашек с матерчатым же пояском. Она хотела, чтобы я не снимал его даже в постели.

— Милый, каждый раз, когда мир меняется, мы теряем все, кроме того, что на нас. Я хочу, чтобы ты клал сюда и бритву, и серебряные деньги, когда раздеваешься перед сном.

— Не думаю, что нам удастся перехитрить Сатану так просто.

— Может быть, и не удастся. Но попробуем. После каждой смены миров мы остаемся лишь в платье, которое было на нас в тот момент, и с тем, что лежало в карманах. Кажется, это одно из правил.

— У хаоса нет правил.

— А может быть, это не хаос, Алек, если ты не хочешь носить пояс, то, может, не станешь возражать, чтобы его носила я?

— Ох, конечно, я надену его. Сатану это не остановит, если уж он собрался отобрать у нас что-то. Впрочем, меня не это беспокоит. Он уже один раз выкинул нас в чем мать родила в Тихий океан. А мы умудрились вынырнуть. Помнишь? А вот что меня действительно тревожит… Марга, ты заметила, что каждый раз, когда происходило превращение, мы крепко держались друг за друга? Ну хотя бы за руки?

— Заметила.

— Превращение происходит в мгновение ока. А что случится, если мы не будем вместе? Если не будем держаться друг за друга? Или хотя бы касаться друг друга? Ну-ка, ответь!

Она молчала так долго, что я подумал, будто она не хочет отвечать.

— Угу, — сказал я, — вот и я так думаю. Но мы же не можем все время быть друг с другом, как сиамские близнецы. Нам нужно работать. Моя дорогая, жизнь моя! Сатана, или Локи, или какой-нибудь другой злой дух может разлучить нас навечно, просто воспользовавшись моментом, когда мы телесно не соприкасаемся.

— Алек…

— Да, моя любовь?

— Локи мог сделать это с нами уже давным-давно. Однако же не сделал.

— Но это может произойти в следующее же мгновение.

— Конечно. А может и никогда не произойти.

Все же мы неуклонно двигались вперед, хотя в пути и претерпели еще несколько превращений. Предосторожность, предложенная Маргретой, оказалась действенной, а в одном случае сработала, можно сказать, даже слишком хорошо: я чуть-чуть не схлопотал тюремный срок за незаконное владение серебряными монетами. Однако новое неожиданное превращение (самое быстрое из всех) покончило и с обвинением, и с вещественными доказательствами, и со свидетелями обвинения. Мы вдруг оказались в незнакомом судебном зале и были немедленно выдворены оттуда по причине отсутствия билетов, которые позволяли бы нам там находиться.

Бритва все же осталась со мной: ни коп, ни шериф, ни судебный исполнитель не стали ее конфисковывать.

Передвигаясь обычным способом (мой большой палец и прелестные ножки Маргреты; я уже давно мысленно примирился с тем, что даже неотвратимым можно наслаждаться), мы оказались в прекрасной местности (надо думать, это был Техас): водитель грузовика высадил нас прежде чем свернуть с шестьдесят шестого шоссе на проселок.

Из пустыни мы попали в страну низких зеленых холмов. Стоял дивный день, а мы были усталые, голодные, потные и грязные, так как наши преследователи — Сатана или кто-то там еще — превзошли себя: три превращения за тридцать шесть часов.

В один и тот же день я дважды получал место мойщика посуды в одном и том же городе и по одному и тому же адресу… и не заработал ни гроша. Трудно получить деньги в «Харчевне одинокого ковбоя», если она вдруг превращается в «Гриль Вивьен» прямо на твоих глазах. Сказанное вполне справедливо и в отношении этой самой «Вивьен», когда она три часа спустя превратилась в площадку для продажи подержанных автомобилей. Единственное, что было хорошо, так это то, что, по счастью (а может быть, заговорщики так и задумали), мы с Маргретой каждый раз оказывались вместе: в одном случае она зашла за мной, и мы оба дожидались, когда мой босс расплатится за работу, а в другом — мы с ней работали на одной кухне.

Третье превращение заставило нас бросить ночлег, который уже был оплачен (притом частично трудами Маргреты).