— Да, — кричу я, выгибаю спину, глаза просят закрыть их, чтобы я могла сосредоточиться только на удовольствии, переполняющем мое тело.

Но я борюсь с этим, потому что хочу видеть его.

Я хочу видеть, как он стоит передо мной на коленях, признается в своих истинных чувствах, забывает обо всей этой ерунде и альфа-браваде и просто честен.

И, черт возьми, есть что-то такое в том, чтобы наблюдать за тем, как его образ плейбоя рассыпается прямо на глазах. Это не то, что я хочу пропустить.

— Нико, — кричу я, когда его вторая рука скользит по моей дрожащей ноге, прежде чем он вводит в меня два толстых пальца.

Он усиливает давление на мой клитор, когда его пальцы находят мою точку G, и я почти мгновенно разрываюсь из-за него.

Моя нога подкашивается, но даже когда он работает над моим освобождением, ему каким-то образом удается не дать мне упасть на задницу — мне нужно не забыть поблагодарить его за это позже.

Не успел мой оргазм утихнуть, как мои ноги снова оказались на плитке подо мной, а он снова выпрямился во весь рост.

Он нависает надо мной, возвышаясь на целую голову выше меня.

— Черт, ты такая красивая, — пробормотал он, прежде чем его губы нашли мои.

Мой собственный вкус взрывается на моем языке, когда он целует меня, как в тот самый первый раз. Он полон обещаний, надежд, грязного разврата. Только на этот раз не на одну ночь, а — осмелюсь сказать? — навсегда.

— Ты, блядь, погубила меня, Сирена. Ты ставишь меня на колени и заставляешь меня хотеть быть лучшим мужчиной. Достойным мужчиной.

— Нико, — простонала я, когда он обвил мою ногу вокруг своей талии, дразня меня тем, в чем я сейчас больше всего нуждаюсь.

Головка его члена обводит мой набухший клитор, посылая афтершоки от моего оргазма по всему телу и заставляя мою киску сжиматься, отчаянно желая почувствовать, как он снова растягивает меня.

— Пожалуйста, Нико. Мне нужно…

— Я сказал себе, что не буду трахать тебя снова, пока ты не простишь меня. Пока ты мне не поверишь, — признается он.

— Пожалуйста, — хнычу я.

— Я даже не кончал с тех пор, как мы были в той ванной.

— Я не хочу, чтобы ты наказывал себя, — вздыхаю я.

— Нет, хочешь, — возражает он. — Я заслуживаю этого, и ты это знаешь.

— А заслуживаю ли я того, чтобы ты сейчас сдерживался? — спрашиваю я, надеясь, что это попадет в точку.

Его глаза вспыхивают от удивления, хотя я уверена, что в них есть и немного гордости.

— Сегодня ночью я убила человека, Нико. Я убила его ради этой семьи. — Мне не нужно объяснять, какую семью я имею в виду; он прекрасно знает, что я имею в виду не их банду, а группу людей, которые нас окружают. Тех, кто за последние несколько месяцев стали значить для меня все. Семья, о которой я всегда мечтала. — И я сделаю это снова, потому что вы — для меня все.

Его горло пульсирует, а адамово яблоко подрагивает, когда он тяжело сглатывает.

Я могла бы сказать это так, как будто говорю обо всех, но он не хуже меня знает, что я говорю о нем.

Наклонившись вперед, я прижимаюсь своими губами к его, но не позволяю ему углубить поцелуй, когда он пытается ответить.

— Может, я и самая глупая сучка на планете, но… — Я вдыхаю, втягивая в себя силы. — Я прощаю тебя.

— Черт, — вздыхает он и наконец подается вперед, одновременно впиваясь в мои губы.

Мои ноги отрываются от пола, когда он обхватывает обе мои ноги вокруг своей талии, используя только свои мощные толчки, чтобы удержать меня на ногах, пока он трахает меня так глубоко, что у меня кружится голова.

Вода обрушивается на нас, пока мы теряем себя друг в друге, вспоминая, как это умопомрачительно, когда мы соединяемся.

Мое тело пылает, пока он трахает меня с точностью и сдержанностью, которые он редко демонстрирует.

Оторвав свои губы от его, я жадно втягиваю воздух, наблюдая за тем, как он смотрит на меня.

— Отпусти, Нико. Отдай мне все.

Его брови удивленно взлетают вверх.

— Я не хочу причинять тебе боль.

Я не могу удержаться от смеха.

— Поздновато об этом беспокоиться, тебе не кажется?

— Черт, Сирена. — Раскаяние заливает его глаза, и я тут же жалею о своих словах.

— Только я и ты, Нико. Больше ничего не существует. А теперь покажи мне, почему это лучшее место в мире.

В ответ на мой вызов он оттаскивает меня от стены и несет обратно в спальню, и с нас обоих капает на роскошный ковер, пока он не останавливается на краю массивной кровати.

— Ты сама напросилась, — предупреждает он и бросает меня на матрас.

Я подпрыгиваю, но все дальнейшие движения пресекаются, когда он приземляется на меня сверху.

Не оставляя мне выбора, кроме как широко раздвинуть ноги, он нависает надо мной, хватая за оба моих запястья и занося руки над головой, удерживая их там одной из своих огромных рук.

— Тебе придется потерпеть, детка, — предупреждает он, занимая позицию между моими бедрами и снова прижимая головку члена к моему входу.

Мои мышцы сокращаются, отчаянно пытаясь втянуть его обратно в себя.

— Моя маленькая отчаянная шлюшка, — бормочет он, наблюдая, как я извиваюсь под ним.

Упираясь пятками в его поясницу, я пытаюсь заставить его двигаться вперед.

— Трахни меня, Нико. Мне нужен ТЫ, — кричу я, когда он в кои-то веки делает то, что ему велено, и снова входит в меня.

— Ох, черт, — задыхаюсь я, когда он задает такой ритм, что даже тяжелая дубовая рама кровати бьется о стену. — Черт. НИКО.

Он уничтожает меня, полностью поглощая меня, заполняя меня собой, окончательно разрушая меня для всех остальных.

Он смотрит на меня с таким благоговением и… любовью? Это заставляет мою грудь болеть самым невероятным образом.

— Я больше не подведу тебя, Бри. Я, блядь, обещаю тебе.

Я едва слышу его за стуком и скрипом кровати, но каждое слово бьет меня прямо в сердце. И пусть это наивно, непостоянно и чертовски глупо, но я верю каждому из них.

— Блядь, как же я соскучился по этой киске, Сирена. Гребаная зависимость.

Придерживая себя рукой, которой он обхватил мои запястья, он опускает другую вниз по моему телу, чтобы поиграть с моим клитором, а его движения становятся отрывистыми и беспорядочными, его разрядка приближается.

— Да, — кричу я в тот момент, когда он нажимает большим пальцем именно там, где мне