«Ева… Но хватит на сегодня совпадений», – теперь спокойно подумал он, наблюдая, как «воришка» вошёл в Лабиринт.

– Светоч, – позвал Калибан. – Он знает, что Разделённых не существует. Он сам мне сказал об этом.

Брат Дамиан смотрел, как дверь закрылась, а потом незаметно вместо неё вновь проступила кирпичная кладка. Дверь исчезла.

– Разделённые существуют, Калибан. Древние книги никогда не врут, – отозвался брат Дамиан. – Разделённые существуют, и сейчас он с ними встретится.

Фёдор зажёг фонарь и поднял его над головой.

«Нет-нет-нет… Уходи, тебя здесь не может быть».

Тот же встревоженный старческий голос. Фёдор посветил перед собой:

– Кто здесь?

Шлепок по воде, и тишина. Фёдор чуть наклонился, посветил вперёд. Прошмыгнула крыса в канавку с выходом подземных вод. Вторая крыса, ослеплённая, поднялась на задних лапках, смотрела на источник света, её маленькие глазки блестели. К счастью, Хома соорудил под днищем лодки надёжный тайник: в нескольких слоях промасленной кожи бездымные фонари не отсырели, как и оружие, как и то, что дала ему Аква. По всей видимости, он действительно находился в заброшенной системе тоннелей, техническом сооружении неведомого назначения. Но дети капитана Льва, совсем маленькая Аква и старший братик играли здесь в ту счастливую отцветшую пору, когда над головой Фёдора вместо мрачного Храма Лабиринта ещё находилась Обитель капитанов, укреплённый форт с большой залой, где устраивали пиры. Фёдор знал, куда идти.

«Я примерно представляю, – сказала ему девочка, – но, наверное, там теперь всё поменялось». Аква оказалась не совсем права. Изменения начались сразу. И сразу же пришло неприятное ощущение, что находишься не только в подземном тоннеле. Фёдор посветил на сырые стены в разводах извести и продолговатых тёмных пятнах, наростах, напоминающих колонии каких-то полипов. Когда на них упал свет, они словно чуть подобрались, и по ним прошла пульсирующая волна.

«Не просто в тоннеле, – снова мелькнула эта неприятная мысль, – а как будто внутри какого-то громадного живого существа».

Хлюпающий звук повторился, и впереди вроде бы быстро скользнула тень.

– Кто здесь? – повторил Фёдор.

Тишина. Но какая-то выжидательная, напряжённая. Он двинулся вперёд. На развилке остановился. Изменения, их стало больше. Теперь стены покрывали не одни полипы, появилась какая-то густая, омерзительно-нутряная слизь. Фёдор извлёк то, что дала ему Аква. Он не знал, сработает ли, никто не знал, но Фёдору уже не раз приходилось действовать наобум, полагаться на течение событий. А сегодня у него не оставалось другого выхода.

«Как она им забавно махала перед собой», – вспомнил Фёдор их первую встречу с девочкой. И тогда он совершенно отчётливо услышал:

«Фёдор, где ты?»

– Ева?! – сразу же откликнулся он.

Тишина. Густая. Лишь трепетно колышется тёплый воздух. Он слышал её голос. Но словно где-то внутри себя.

– Ева! – всё-таки позвал он снова. И тут же по тоннелю пронеслось со всех сторон:

«Нет-нет-нет… Прекратите! А то он придёт сюда», – старческий голос казался изрядно напуганным.

Фёдор обвёл фонарём вокруг и никого не увидел. Тогда он мягко, успокаивающе спросил:

– Кто ты?

«Это хищный и живой Лабиринт – вот что там», – поняла Ева. Он ей снился в ночных кошмарах, и тогда ещё удивило это странное, будто взятое из школьного курса, словечко «лабиринт». Но чем бы это ни было, оно находится там, где мост. И оно пришло за ней.

Ева поднялась на ноги. Укрытие, сооружённое из толстых свежесрубленных брёвен, находилось посреди лодки. В брёвнах были прорезаны узкие бойницы, но, оказавшись здесь впервые, Ева подумала, что укрытие соорудили недавно, специально для неё. Гиды Петропавла были нетребовательны, спали на палубе, и никто из мужчин так ни разу и не зашёл сюда. Она вдруг почувствовала, как что-то – пока легонько – сдавливает ей грудь. Поднесла руки к основанию шеи, тряхнула головой и тут же поняла, что это удушливое ощущение ей тоже снилось.

Хардов рассказывал ей, что на канале немало мест, которые захотят манипулировать её психикой. Хардов научил её, как с этим справиться.

«Лабиринт, хищный и живой. И он очень долго не хотел, чтобы я догадалась о нём».

Девушка быстро покинула укрытие и, невзирая на запрет Петропавла, вышла на палубу. То, что она увидела, сперва озадачило, а затем напугало её. Гиды сосредоточенно работали вёслами, и что-то странное было в их лицах. Они не смотрели на неё, словно не видели, словно находились в разных пространствах, и на их суровых мужественных лицах отражался даже не страх, а какая-то печальная покорность.

Мост приближался. Петропавел стоял на носу с оружием, взятым на изготовку. Вместе с надвигающимся, выплывающим из тумана мостом нарастал вой ветра. Петропавел предупредил её, что здесь такое всегда – ветер гудел в обрушенных опорах, заставлял стонать перекрытия и единственную уцелевшую балку, что качалась высоко над головой. Ева сделала шаг вперёд, и – опять это странное ощущение разных пространств, – ей показалось, что гиды замедляют свою работу вёслами. Ещё девушка успела отметить, что с момента их беседы с Петропавлом туман прилично раздуло. Мост открылся больше чем наполовину. На мгновение взгляд Евы зацепился за какое-то тёмное пятно впереди на поверхности воды, переместился на основание опоры, густо покрытое тиной, ушёл вверх – уцелевшие пролёты теперь стало почти полностью видно – и снова вернулся к тёмной полосе на воде.

«Ах, зачем я послушала Петропавла и ушла в укрытие?!»

К горечи, поднявшейся было из груди, тут же подмешалось это ощущение удушья. И сердце девушки словно замедляло свой бег в такт работе вёсел. Она сделала глубокий вдох.

– Поворачивайте немедленно! – закричала Ева. – Туда нельзя!

Брут стоял на берегу и смотрел на восток. Там, за бескрайней водной гладью и Пустыми землями, только что взошло солнце. Он пытался понять, действительно ли различает вдалеке в переливах утреннего воздуха что-то, напоминающее пятно черноты. Хома уже приготовил одномачтовую лодку Фёдора к отплытию и складывал в неё последние пожитки.

– Давно не ходил на такой большой и ладной лодке. – Хома уважительно потряс подбородком и зачем-то погладил полированную рукоять румпеля. – Ветерок бодрый, пойдём под парусом.

Брут обернулся на голос брата, затем отыскал взглядом девочку. Аква смотрела на дом, усадьбу князя Суворова, казавшуюся в это солнечное утро миражом. Невзирая на восход, было ещё прохладно, она зябко куталась в плащ.

– Аква, пойдём, – позвал Брут. – Пора.

– Я только поняла, что даже не попрощалась с хозяином, – откликнулась она. – И не поблагодарила его.