Меня снова не удостоили и взглядом, а когда дверь закрылась за Райтом и его охранником, в комнате стало тихо и совсем безжизненно. Ой, ноги-то я отсидел! Теперь главное, не торопиться их выпрямлять, чтобы не натрудить растянутые связки ненужным усилием, а то могут и порваться. Так, осторожненько, медленно, затаив дыхание... Есть! Ещё пара минут, и кровь вернёт своему бегу привычный ритм, а я пока осмотрюсь. Мне же надо исполнить поручение?

Надо. Но... Получается, и Анклав, и Амиели правы в своих притязаниях и решениях. Но один из них определённо правее. Вот только, кто?

А хотя, зачем мне это знать? Моё дело маленькое, всего лишь попортить заклинание, и то ненадолго. Нет, правильно говорят, чем больше знаешь, тем неспокойнее спишь! Ещё сегодня утром я с лёгким сердцем отомстил бы старику за вчерашние унижения, а сейчас стою и, растерянно проводя пальцами по горячему шёлку охранных чар, думаю, а стоит ли действовать против хозяина Виноградного дома.

Почему я принял сторону Анклава? Причислял себя к магам. Наивно и глупо, но мне хотелось и хочется стать одним из них полноправно, а не с горой оговорок. И если меня оставят в покое, а господин старший распорядитель вполне может это устроить, я рано или поздно найду способ научиться плести заклинания, ни в чём не уступая своим соперникам. Ну, почти ни в чём, потому что мне всё равно понадобятся чужие объедки.

Значит, Райт был прав: я так и останусь посередине. Чуть ближе к одной из сторон, чем к другой, но всё же недостаточно близко. И никакие жертвы, никакие услуги не помогут стать «одним из». Мне нужно что-то решать, и быстрее, потому что время только и знает, что уходить прочь. И я решу. Но сначала... Попробую в последний раз убедиться в своей невезучести. Уберу «охранку». И если после всего этого дядя не исполнит своё слово, выбор будет ясен.

Как же туго натянуты невидимые струны! Нехорошо. Чем больше натяжение, тем меньше свободы, а свобода необходима для главной вещи на свете — жизни. Ослабим узелки, подвинем налево, направо, вверх и вниз, позволим нитям вольготно колыхаться на ветру, раздвинем занавеси... Готово. Не знаю, кто и как будет пытаться сюда залезть, но проход открыт. И останется таковым ещё в течение двух-трёх часов, а потом... Потом не моя печаль. Сказано — сделано. Теперь ход за вами, господин старший распорядитель! Вернее, за вашим наёмным вором.

* * *

— Ну как?

Вопрос звучит жадно, почти неистово, но тихо, словно задающая его боится быть услышанной за пределами комнаты.

Не хочется огорчать тебя, Келли, совсем не хочется. Может, соврать? В самом деле, какие у меня обязательства перед богатой благородной дамой? Никаких. Только желание и честное слово. Но договорённость тем и хороша, что должна выполняться обеими сторонами, а мне даже не намекнули на размер оплаты.

Оборачиваюсь.

Кружево, кружево, кружево. Затейливое, плотно охватывающее фигуру, но позволяющее заметить, что под ним нет ничего, кроме голой плоти. Цвета масла, сбитого из самых лучших сливок, шелковистое, поблёскивающее при каждом колыхании свечных огоньков. И ожерелье на сей раз не жемчужное, а янтарное, но могу поспорить, надетое всё тем же образом.

— Ну?

Тёмное золото локонов поднято вверх и сколото добрым десятком шпилек. Черты лица безупречно оттенены краской. Картина, а не женщина. Любовался бы неделями напролёт... Но дотрагиваться почему-то не хочется.

— Ты будешь отвечать?

Наверное. Работа окончена, теперь можно и поболтать. Вот только, о чём?

А от открытого окна дует. И хотя воздух снаружи дома гораздо теплее, чем внутри, стоять на пути этого потока неприятно. Лучше пройду вглубь комнаты. Навстречу Келли.

— Разве он не порадовал тебя вчера сам? Ноги постепенно поправятся. Не за пару дней, конечно, но довольно скоро.

— Причём тут ноги?! А другое? Как с ним?

— Никак.

— Ты уверен?

— Я даже не буду пробовать.

Карие глаза угрожающе сощурились:

— Это ещё почему?

— Потому. Ты давно знакома с господином Амиели?

Она даже не заметила, что я нарушил требование обращаться к бывшей возлюбленной со всем почтением.

— Немного меньше, чем с тобой. Но причём здесь...

— Ты могла бы догадаться, что он умный человек. Должна была догадаться.

Щёки Келли, и без того не особо пылающие румянцем, побледнели ещё сильнее.

— Хочешь сказать, я дура?

Не то, чтобы... Просто не слишком наблюдательная и одновременно чрезмерно увлечённая исполнением своих желаний особа.

— Ты много раз была с ним? Не прошу называть, сколько именно, просто скажи: много?

Она нехотя процедила сквозь зубы:

— Да.

— И он хотя бы однажды позволил завершить близость... тем, от чего появляются дети?

Молчание. Тишина напряжённых воспоминаний. Ошеломлённое признание:

— Нет...

— А ведь ему, как человеку богатому, было бы всё равно, верно? Такой, как dyen Райт, может признать и прокормить хоть сотню бастардов.

— К чему ты клонишь?

— Он не дал свободы своему семени, потому что не хотел.

— Но теперь всё иначе! Я скоро стану его законной супругой и...

— Ничего не изменится, Келли. Мне очень жаль. Правда.

— Он... Он сам тебе так сказал?

— Сам.

И всё же, хоть убей, не понимаю, зачем хозяин Виноградного дома так поступил. Я не настаивал на откровенности, даже давал понять, что не желаю вникать в семейные тайны. И всё же оказался допущенным к чужим секретам. Зачем? Не люблю испытывать подобное недоумение, потому что вслед за ним приходит страх неизвестности.

— А почему он вообще завёл об этом разговор? Уж не потому ли, что ты... Ты разболтал о моей просьбе?!

— Келли, поверь, он и так всё знал. Говорю же, dyen Райт — умный человек, и он не мог не...

— Разболтал! Сколько он заплатил тебе за предательство? Сколько?

Тоненькие пальчики стискивают мою рубашку.

— Сколько?! Как дорого ты продаёшься?

— Келли, я вовсе ничего не говорил. Ни словечка.

— Сколько?!

Неловко сжатый кулак ударяет мне в грудь. Больно? Не знаю. Не задумываюсь. Потому что с удивлением пытаюсь понять, почему из гневно искривлённого рта Келли пахнет несвежим трупом.

— Келли, успокойся. Тебе просто не повезло... Но ведь дети — это ещё не всё. Ты сможешь жить, как хотела...

Хотя, как только бумага будет выкрадена, Райт, скорее всего, потеряет своё состояние. Правда, и в этом случае девица ничего не потеряет. Просто уйдёт восвояси. Найдёт себе нового покровителя. Или даже вернётся ко мне... Не-е-е-ет, только не это!