Отбросив эти мысли, я прислушался к шаркающим шагам. По коридору шли несколько человек. Обдирателей я узнал по неровной походке — не раз уже слышал, как они топчутся или перемещаются рывками, пока мы двигались через лес к зданию госпиталя. А вот уверенная поступь выдавала предводителя. Он ступал по-хозяйски, топал тяжело, даже не думая скрываться.

В распахнутую дверь комнаты, где я сидел, сунулся обдиратель. Припадающая по-собачьи к полу тварь потянула воздух носом и уставилась прямо на меня. Я аккуратно поднял пистолет, нацепив его прямо в морду экошёру. Тот уже начал отворачиваться, чтобы подать сигнал хозяину, когда я нажал на спусковой крючок. Пистолет рявкнул — пуля вошла твари в висок. Экошёр покачнулся и рухнул на грязный кафельный пол. Тут же раздались выстрелы пистолетов Серой Лисицы, их поддержал самозарядный карабин Чёрного Змея. Я рывком выскочил в коридор — там не было ни одного обдирателя, зато стоял их офицер. Коренастый солдат в кирасе с наплечниками и астрийским пистолет-пулемётом в руках. Прежде чем он успел нацелить на меня оружие, я всадил в него пару пуль — прямо в голову. Офицер покачнулся и завалился на спину.

Их комнат вышли Серая Лисица и Чёрный Змей.

— Теперь быстро! — приказал я. — Вперёд!

— А куда? — не спеша куда-нибудь идти, спросила Серая Лисица.

— Где может быть логово демона? — спросил я у неё.

Эльфийка хоть происходила из воинственного клана, однако, как все представители её расы, не была чужда магии. Если кто и мог помочь найти демона, то это Серая Лисица.

— Если он рождён безумием и страданиями пациентов этого дома скорби, то должен находиться в их средоточии.

— Мы прошли через операционные и комнаты, где лечили сумасшедших, — сказал я, — что ещё может быть средоточием их страданий и безумия?

— Подвал, — произнёс Чёрный Змей, — туда стекала их кровь и прочие жидкости. Я не силён в магии, но говорят, что именно жидкости выводят боль из тела. Для этого врачи отворяют кровь, например.

— Глупый метод лечения, — фыркнула Серая Лисица, — и ты совсем не прав. Демон не станет сидеть в подвале, оттуда сложно контролировать своих рабов. Он должен быть как можно выше.

— Тогда для начала заглянем в кабинет главврача, — решил я. — Если демона не будет там, спустимся в подвал.

На разговор ушло слишком много времени. По лестницам и коридорам уже бежали к нам обдиратели. Мы слышали их шаги — нервную походку примитивов и уверенные шаги офицеров. Скоро нам придётся пробиваться через них, и в ограниченном пространстве больничных коридоров и палат делать это будет очень сложно.

Первая схватка прошла на лестничной площадке. Сверху и снизу на нас напирали обдиратели, офицеры благоразумно скрывались в тылу. На нижние пролёты мы с Чёрным Змеем кинули свои последние осколочные гранаты — их взрывы проредили обдирателей, притормозив наступление. Наверх рванула Серая Лисица. Она сменила пистолеты на меч — его клинок легко отсекал головы и конечности лезущих к ней обдирателей. Мы шли следом, убирая горе-стрелков, палящих из пистолетов и винтовок густо, но бестолково. Экошёры как будто хотели поскорее расстрелять все патроны, чтобы кинуться на нас врукопашную.

Серая Лисица расчистила дорогу на третий этаж. Они прикончила всех экошёров, стоявших у неё на пути, мы же с Чёрным Змеем разделались с офицерами и стрелками. Ничего сложного в этом не было — схватка превращалась в рутинную работу. Главное — следить за тылом, ведь сзади напирали всё новые и новые твари, но на лестнице разделаться с ними оказалось проще простого. Они мешали друг другу, лезли вперёд, размахивая своими уродливыми тесаками, я легко отправлял их на тот свет одного за другим ударами ножа. Пинал живых, мёртвых и умирающих, заставляя валиться на прущих сзади.

Третий этаж явно был господским, когда это здание служило домом аристократам. Спальни, кабинеты и столовые мало изменились с той поры, разве что выглядели совсем заброшенными да носили следы расправы над персоналом. Кровь здесь была на полу и стенах, на мебели и предметах обстановки. Тех, кто обитал тут до того, как пациенты госпиталя обратились в обдирателей, убивали жестоко, а порой и начинали поедать прямо тут же. Кое-где нам попадались обглоданные кости со следами явно не звериных зубов.

Здесь было тихо и безлюдно. Отчего-то обдиратели, лезшие за нами по лестнице, замерли в считанных ступеньках от третьего этажа, не делая попыток двинуться дальше. Они словно в невидимую стену упёрлись, не в силах сделать больше ни одного шага. Они кривили и без того уродливые морды, плевались в нашу сторону, швыряли тесаки и стреляли по нам. Но ни один не пересёк невидимую черту, как бы ни толкали его в спину остальные.

— Нас сюда словно заманили, — произнёс Чёрный Змей, меняя магазин в карабине.

— Выбора нет, — пожал плечами я. — Вперёд.

Мы прошли через весь третий этаж, благо тот оказался невелик. Заглядывали в спальни, столовые и кабинеты, встречая одну и ту же картину. Разгром, кровь повсюду и останки убитых, а после частично съеденных тел. В кабинете главврача тоже не было ничего интересного, разве что на полу валялись обрывки бумаг, залитые кровью. Сам главврач давно превратился в мумию. Он сидел за рабочим столом, откинувшись на спинку астрийского стула с вычурной спинкой и гнутыми ножками. Даже не заходя в его кабинет, мы увидели дыру в его правом виске и воронку выходного отверстия вместо левого. По какой-то причине обдиратели не тронули его, и в солёном воздухе острова он превратился в высохшую оболочку.

А вот в просторном помещении в самом конце коридора нас ожидал сюрприз. Комната была большой, с полукруглыми стенами, вместо одной из которых располагалось большое обзорное окно с видом на город. Был тут и выход на балкон. Наверное, в прежние времена отсюда наблюдали за своими владениями аристократы, правившие островом. Сейчас же здесь обосновались новые хозяева.

В мягком кресле, некогда хорошем, а теперь ободранном, сидел высокий человек, одетый в мундир старшего офицера Экуменической империи с полковничьими погонами. Он сидел, откинувшись на спинку, и, казалось, полностью отдался музыке. Рядом с ним на столике стоял граммофон с широким раструбом, откуда доносились хрипящие звуки бравурного марша. Разобрать, какого именно, было невозможно, слишком уж затёртой была пластинка, да и сам аппарат оставлял желать лучшего. За спиной его висел в паре дюймов над полом человек в чёрном обтягивающем комбинезоне и противогазе, закрывающем всё лицо. Я сразу узнал в нём того, кто управлял офицером обдирателей в рыбацкой деревне. Того, что наслал на меня преисподнюю.

А потом сидящий в кресле человек поднялся на ноги и повернулся к нам — и всё сразу стало не важно. Потому что я слишком хорошо знал его.

Полковник Конрад мало изменился с нашей прошлой встречи. Похудел немного, но, видимо, питание на Саоне и до бунта обдирателей было не самым обильным, а уж после и подавно. И всё же я узнал его сразу. Подтянутый, чисто выбритый, на лице и голове ни единого волоска, даже брови сбриты. Мундир на нём сидел как влитой: он был из той старой военной аристократии Экуменики, из людей, словно родившихся в военной форме. Фуражка лежала рядом с ним на том же столике с граммофоном. Начищенные до блеска сапоги скрипнули, когда он встал на ноги и обернулся к нам. Затянутые в белые перчатки руки машинальным движением расправили складки на мундире и одёрнули полу. Казалось, полковник сейчас щёлкнет каблуками, однако такой чести мы не удостоились.