Но все-таки из дома вышел к ним именно Незлобин. Руку Клинчу он пожал небрежно, с неприязнью. Он же типа цивильный человек, не бандит какой-то. А то, что беспредельщик он, как бы не в счет.

– Долго вы ехали.

– Долго. От «хвоста» уходили, – насмешливо сказал Клинч.

Он ждал, что Незлобин задергается, – и точно, с лица он сошел.

– От какого «хвоста»?

– Спартак у меня вчера был, сестру свою искал. Я не знал, где она, поэтому он «хвоста» ко мне приставил… Я так понимаю, его сестра здесь? – догадался Клинч.

– Э-э… – замялся Незлобин. – Как бы тебе сказать…

Вдруг открылась дверь, и на крыльцо дома вышел Красницкий. Джемпер на нем, джинсы, и на лице никакого официоза.

– Здравствуй, Паша, – по имени обратился он к бригадиру, – как жизнь?

– Спартак с ним говорил. Спрашивал, где Катя, – поделился своей тревогой Незлобин.

Но Красницкий не углядел в том ничего страшного.

– Здесь Катя. Но Паша не мог этого знать.

– Да, но Спартак «хвост» к нему приставил.

– Это уже плохо.

– Да ты не переживай, Феликс, нормально все.

Клинч подошел к Красницкому, панибратски похлопал его по плечу:

– У меня все нормально. В смысле, «хвоста» мы сняли. Ну и в делах у меня полный порядок. И люди все при мне. А у тебя, я так понимаю, проблемы с людьми. Может, ты меня потому и позвал…

– Проблемы?! – растерялся Красницкий. – Да нет проблем… Просто мне твоя помощь нужна. Катю нужно немного попугать… Да и охрана надежная не помешает…

Клинч не знал, что произошло, но, похоже, Красницкий оказался в сложном положении. Или наехали на него так плотно, что вся служба безопасности разбежалась, или еще что-то, но с охраной у него дело швах. Видно, что-то неладно в его королевстве, и без Клинча с его бригадой никак. Вот на этом и надо сыграть.

– Ну, охрана – это понятно. А то, что пугать кого-то… Я что, на попугая похож, чтобы пугать? – ухмыльнулся Клинч. – Или на клоуна?.. И вообще, мне Спартак сказал, что Катю вернуть надо.

– И что?

Красницкий внутренне напрягся.

– Думаю, что Спартака кинуть можно. А может, и не надо этого делать, – сощурился Клинч. – Мне Спартак нехилое дельце предложил. Я возвращаю ему Катю, а он берет меня в долю. Мы всем хором наезжаем на тебя, ставим под свою «крышу», и ты отстегиваешь нам двадцать процентов от прибыли.

Клинч нарочно завысил процент, чтобы еще больше напугать Красницкого.

– Думаешь, это так просто? – возмущенно скривился тот.

– Непросто у тебя, а Спартак умеет дела делать. Ты здесь один, а у него бригада. И твои менты ничего с ним сделать не могут. Ты в отстой выпал, а он сливки снимает. Потому что он реально крутой, а ты – так себе…

– И что ты собираешься делать? – бледный как мел спросил банкир.

– Позвоню Спартаку, он подъедет сюда, возьмет тебя за шкварник и поставит к стенке. Убивать он тебя не станет, но «лимонов» сто с тебя снимет. Место здесь глухое, забор высокий, цокольный этаж есть, значит, тебя в подвале можно закрыть. Пока сто «лимонов» на счет к нему не поступят, он тебя отсюда не выпустит…

– Но ты же не станешь этого делать? – обескураженно спросил Незлобин.

И повел рукой, будто собираясь сунуть ее под пиджак.

– Почему не стану?

Одной рукой Клинч взял его за горло, а другой вынул из-под пиджака пистолет.

– Что мне мешает это сделать?.. Вы же сами заманили волка в свой курятник. Что мне мешает сдать вас Спартаку?

– И что ты будешь с этого иметь? – дрожащим голосом спросил Красницкий.

– Отличный вопрос, Феликс! – раскуражился Клинч. – Что я буду с этого иметь? А «лимонов» тридцать как минимум. Процент с тебя мы пополам поделили, аванс тоже по-братски поделим. Ну, а если Спартак зажмет половину, то процентов на тридцать я смело могу рассчитывать. Или хотя бы на двадцать…

– Чего ты хочешь?

– А что ты можешь мне предложить?

– Миллион долларов наличными.

– Холодно.

– Три миллиона.

– Уже теплей.

– Пять.

– Горячо.

Клинч мог бы довести сумму вознаграждения и до десяти миллионов, даже до двадцати. Такие деньги у Красницкого есть, но его жаба задушит их отдать. Он возненавидит Клинча, если он заломит цену, и постарается избавиться от него при первой возможности.

Пять миллионов тоже очень большие деньги, и это более реальная цифра, чем десять или двадцать. И меньшая вероятность нажить в лице Красницкого смертельного врага. И выплата может реально состояться. С этим деньгами Клинч может сдернуть за границу, купить виллу на берегу Средиземного моря – и гори все здесь в России синим пламенем. Вместе с его пацанами, которых придется кинуть, чтобы не делиться…

– Десять.

Велико было искушение принять это предложение, но Клинч все-таки нажал на тормоз.

– Вы меня обожгли, босс, – разухабисто улыбнулся он. – Хватит и пяти «лимонов». Ну, и так же по двести пятьдесят штук в месяц… Это же реальный вариант?

– Да, вполне, – облегченно вздохнул Красницкий.

– Деньги когда будут?

– Ты должен понимать, что такой суммы у меня при себе быть не может. Но мы работаем как прежде, и ты получишь свои деньги. Мне без тебя не обойтись – ни сейчас, ни потом. Так что я вынужден тебе платить. Для меня это необходимые траты, поэтому я заплачу, никуда не денусь.

– Работаем, босс. Что нужно делать?

– Ты уверен, что «хвоста» за собой не привел? – расправил плечи Феликс.

– Абсолютно.

– И на Спартака не работаешь?

– Даже думать забыл.

– Катю изнасиловать сможешь?

– Катю? Сестру Спартака?! Изнасиловать?! А если меня менты вдруг заметут? Не, я в петушином кутке жить не хочу. И вам, босс, не советую…

– Тебя послушать, так вор в законе – это царь и бог. Он все может, его все боятся, – пренебрежительно ухмыльнулся Красницкий. – Жизнь его священна, все такое. Чепуха все это. Их пачками убивают, и ничего. А почему? Потому что кончилось их время. Сейчас мы на коне – те, у кого власть и деньги. Сейчас такие, как я, во главе угла. Потому что у меня есть все. И я все могу!

– Да, тогда получается, и мое время прошло? – ухмыльнулся Клинч. – Я никто, а ты – все, так? Только почему ты меня сюда вызвал? Можешь не отвечать. Я сам скажу, почему ты меня позвал. Потому что на тебя белые воротнички работают. Белые воротнички и белые ручки. И они свои ручки замарать не хотят. Сейчас навалится братва воровская, и все твое белые ручки разбегутся. А мы не побежим и отбиваться будем. Потому что у нас понятия есть. И гордость. Именно поэтому ты можешь на нас положиться…