Лицо сержанта просто чудесно сморщилось, а брови быстро поднялись и опустились.

— Видите ли, господа, обычно мы не даем сведений об одном солдате. Если хотите, можете оставить здесь для нее сообщение, и я лично прослежу за тем, чтобы она его получила, как только сюда явится.

— Я сожалею о том, что наше дело гораздо более спешное, сержант Истро Бан, — сказал Точильщик и не слишком удивился, когда услышал голос своего брата Хранителя, который очень мягко спросил:

— Скажите, сержант Истро Бан, в вашей гильдии всегда царит такое оживление?

— Что? — Он оглянулся назад, словно за время их разговора забыл об этой яркой суматохе, а потом покачал головой. — Не-а, это что-то особое. На нас свалилась кровная война, и в спасательную команду записываются все, кто может держать оружие.

— Прошу меня простить, — сказал Хранитель. — Кровная война? Что случилось?

Сержант Истро Бан пожал плечами.

— Похоже, что икстранские силы завоевания вошли в систему Литаксина и попытались устроить там себе дом. Проблема в том, что на планете оказались наемники, и мы не намерены оставлять их сражаться без поддержки.

Точильщик переглянулся со своим братом Хранителем, и тот несколько раз серьезно моргнул глазами и задал еще один вопрос:

— А какие именно наемники остались на Литаксине, Истро Бан?

— Если нам правильно сказали, то примерно половина отряда «Гирфальк». — Он покрутил головой. — Говорят, Судзуки на Фендоре, что меня очень радует. Не хотел бы я сейчас оказаться на одной планете с Судзуки.

— Не тот ли это отряд «Гирфальк», который в родстве с нашей сестрой, младший брат? — медленно спросил Точильщик.

— Брат, думаю, что да.

— О! — Точильщик обратил свои похожие на блюдца глаза на сержанта Истро Бана. — Не можете ли вы мне сказать: эта поспешность, которую мы наблюдаем, повторяется сейчас и в Штаб-квартире наемников на Фендоре? И, возможно, в других гильдиях?

— Совершенно верно, — ответил Истро Бан.

— Я вас понял, — сказал Точильщик и снова встретился взглядом со своим братом. И готов был поклясться, что в них горит та же мысль, которая озарила и его собственный разум.

— Я вижу руку великого художника, о брат мой, — проговорил Точильщик.

— Я тоже, — ответил Хранитель.

— И разве это не похоже на нашу сестру, что она помогает попавшим в беду родичам?

— Безусловно, похоже, — согласился Хранитель.

— Так. — Точильщик снова повернулся к спокойному и терпеливому человеку и протянул ему большую трехпалую руку. — Благодарю вас за подаренное нам время и принесшую нам ликование новость, сержант Истро Бан. Вы сами отправляетесь на Литаксин?

— Ничто не могло бы мне помешать туда лететь.

— Я рад это слышать. Возможно, мы вас там увидим. Пойдем, младший брат, и поразмыслим над глубиной искусства нашего брата, который. вдохновляет нас на все более поспешные действия!

Привычка чуть его не убила.

Шан включил автоматическое наведение спасательной шлюпки, а сам почти все внимание сосредоточил на том, чтобы удерживать неуклюжее суденышко в воздухе, экономя подходящее к концу горючее.

Пока ему удавалось избежать встречи с теми, кто питал неприязнь ко всем лиадийцам, и он надеялся, что сможет совершить посадку раньше, чем такая встреча произойдет. Жалкие орудия спасательной шлюпки остались почти без заряда, а перспектива совершать какие-нибудь маневры, чтобы уйти от атмосферных истребителей, заставляла его желудок судорожно сжиматься.

Он скользнул встревоженным взглядом по пульту. На экранах один, два, три и четыре было только небо. Хорошо.

С экранами пять и шесть дело обстояло совсем иначе.

Он садился в космопорте Литаксина сравнительно недавно — не больше четырех стандартных лет тому назад. Тогда это был оживленный порт среднего размера: шесть открытых посадочных площадок плюс несколько частных. Там было движение транспорта, огни, люди — и корабли. Корабли, готовые к взлету. Корабли, проходящие обслуживание. Корабли, проходящие ремонт. Корабли, перемещаемые с одной площадки на другую.

От всего этого остались только развалины. Оплавившиеся воронки отмечали те места, где были застигнуты врасплох корабли, убитые во сне. Диспетчерская башня превратилась в покосившийся, полурасплавившийся остов из обнажившейся арматуры. Листы взрывбетона превратились в каменные дорожки, кое-где разделенные обломками изгородей. Искореженный металл беспорядочно разлетелся по всему порту, следы бластерных ударов сверкали там, где стекло текло ручейками — а потом снова застыло.

Разрушения жгли ему глаза — и его пальцы заплясали на пульте, стремительно бросая шлюпку на новый курс. А потом он запоздало осознал собственную ошибку.

Спасательная шлюпка вздрогнула: она слушалась управления не лучше, чем камень. Шан коротко, но искренне выругался, бросил взгляд на приближающуюся к нулю стрелку показателя горючего, а потом снова на экраны, где было только одно пустое и спокойное небо.

Он признался себе, что удача была к нему более чем добра, на что ему не следовало надеяться. Ведь на экранах могли появиться те самые икстранские истребители, встречи с которыми ему так страстно хотелось избежать.

Но если порта не существует, куда он может направиться на планете, раздираемой войной?

— В Клан Эроб, конечно, — пробормотал он, стараясь справиться со стремлением спасательной шлюпки повернуться относительно поверхности планеты вверх ногами. — Постарайся же быть посообразительнее, Шан.

А если Клан Эроб подавлен икстранцами, рассеян, убит и прекратил существование? Шан вздохнул и снова посмотрел на указатель уровня горючего.

— Надо будет найти Вал Кона, конечно. И молить богов, чтобы он оказался поблизости.

То, что он сделал потом, было в высшей степени неразумным, и он не сомневался в том, что его учителя из Покоев Целителей решительно не посоветовали бы ему идти на такое. Но на самом деле, если принять во внимание показания датчика горючего, стрелка которого уже стояла в красном секторе, выбирать было не из чего: на спасательной шлюпке планетных карт нет, а умирать ему решительно не хотелось.

Кораблик на несколько мгновений выровнялся. Шан ухватился за край приборной доски, закрыл глаза — и открыл внутренние щиты.

На тонкости и душевные приготовления времени не оставалось. Он представил перед своим Внутренним Взором образ Вал Кона и решительно распахнулся, охватив поиском слишком широкую площадь, сосредоточив внимание на неповторимом узоре брата.

Вместо этого он обнаружил растительную громаду, приветливую, знакомую с детства, утешающую, как прикосновение близкого человека.