– Во-первых, ты должна была приносить деньги не мне, а в банк, – повысив тон, напомнил Стуков. – Это разные вещи! Во-вторых, у нас нет понятия "клиент". Мы работаем с вкладчиками. А проценты по вкладам – не твоего ума дела! Я веду честную игру. А вот ты начала использовать должность, которую я тебе дал, как "крышу", и, размахивая служебным удостоверением, "разводишь" людей на бабки!

– Твои осведомители обладают излишне богатым воображением! – фыркнула Титова и раздавила окурок о дно пепельницы.

– Молчать! – рявкнул Стуков и вскочил из-за стола. Таким рассерженным своего шефа Титова еще не видела. – Деньги где? Где деньги, которые ты выуживаешь из карманов ничего не подозревающих людей? Ты компрометируешь мой банк! Ты кидаешь тень на целый коллектив порядочных людей.

– Ах-ах-ах! – театрально произнесла Титова и покачала головой. – Коллектив порядочных людей, которым руководит безупречно честный Аркаша Стуков! Думаешь, я не знаю, что ты заманиваешь вкладчиков высокими процентами и гарантированными выплатами, но на самом деле уже к лету собираешься заявить о банкротстве и перевести все деньги банка на личный счет за рубежом.

Стуков даже в лице изменился. Он побледнел, в его глазах появился испуг.

– Рот закрой! – сдавленным голосом произнес он и кинул взгляд на дверь: плотно ли закрыта. – Ты ошибаешься… Ты говоришь чушь…

Он вышел из-за стола и принялся нервно расхаживать по кабинету. Титова закурила еще одну сигарету, не без удовольствия наблюдая за Стуковым. Ишь, как его задело! А ведь Титова ляпнула про банкротство и перевод денег за рубеж просто так. Что называется, "взяла на пушку" и нечаянно попала в цель. Выходит, и у Стукова рыльце в пушку. Так молчал бы, но нет, начал катить на Титову бочку, упрекать ее в нечестной игре и кичиться своей порядочностью. Вот и получил.

Стуков долго не мог подыскать нужных слов. Он подошел к встроенному в стену шкафу, открыл дверцу бара и вынул оттуда бутылку коньяка. Плеснул в бокал, поставил перед Титовой.

– В общем, так, – произнес он и снова стал шагать по кабинету. – В общем, так, – повторил он после паузы. – Мы должны найти золотую серединку. Чтобы и мне было хорошо, и тебе. Мне известно, что ты хорошо доишь Кораблина. И я помню твои обещания завалить меня деньгами.

– Может, лучше не деньгами, а натурой? – спросила Титова, сделав глоток из бокала.

– Что? – нервно спросил Стуков и поморщился. Он подумал, что Титова издевается над ним.

– Квартирами, Аркаша. Я помогу тебе купить квартиры подешевле, а продать их подороже, – пояснила Титова. – Чего ты так всполошился?

Он подошел к ней, оперся руками о стол и склонился над ее лицом.

– Знаешь, о чем я давно хотел тебя предупредить? Если ты вляпаешься в серьезный криминал и милиция по твоим следам придет сюда, то я сдам тебя с потрохами.

Титова выразительно взглянула на шефа.

– А ты не боишься, что я поступлю точно так же?

– Ты не поступишь точно так же, – заверил Стуков.

– Почему?

– Потому что боишься, что я тебя убью.

Постучавшись, в кабинет вошла секретарша. Считая разговор с Титовой исчерпанным, Стуков принял от нее папку с документами, сел за стол и нацепил на нос очки.

Титова вышла из банка. Сделав несколько шагов, она остановилась и как-то странно пробежала взглядом по большой неоновой вывеске, будто забыла, в какой организации она числится советником.

Некоторое время Кораблин не тревожил Титову звонками и расспросами о том, как идет процесс приватизации чердака. Проявляла завидные выдержку и спокойствие и Сычева. Тайм-аут позволил Титовой немного поработать на Стукова, дабы сгладить острые углы, возникшие в их отношениях. Ей в самом деле удалось купить для шефа две двухкомнатные квартиры на одной лестничной площадке элитного дома на Фрунзенской набережной. Титова так расстаралась, пустив в ход весь свой талант обаяния и все свои связи, что квартиры достались Стукову по баснословно низкой цене. Он тотчас снарядил бригаду ремонтников и поручил Титовой контролировать их работу. Это был знак доверия и примирения.

Тут и Кораблин объявился.

– А я только сегодня официально зарегистрировал свою новую фирму, – хвастался он. – Не хотел вас тревожить и сам нашел помещение под офис… А как продвигаются наши дела? Наверное, вы уже приватизировали чердак?

Титова ответила Кораблину, что проблема решается успешно, правда, иногда неожиданно появляются бюрократические препоны, но Титова находит обходные пути и уверенно продвигается к конечной цели.

– Кстати, – с ходу придумывала она, – завтра у меня по плану поход в домоуправление. Можете составить мне компанию.

Она не случайно выбрала это заведение. Приведи она Кораблина в ЖЭК – и Кораблину тотчас стало бы известно, что приватизация чердака невозможна. А домоуправление по своему статусу не занималось вопросами приватизации. Кораблин об этом вряд ли знал. И потому совместное посещение домоуправления ничем не грозило Титовой, но создало бы видимость ее бурной деятельности.

– Мне очень подходит поговорка: волка ноги кормят, – сказала Титова Кораблину, когда они встретились. – Весь день на ногах. Помимо вашего чердака, у меня еще шесть квартир, которые надо приватизировать. Тысячи бумажек, справок и квитанций…

– Как я вас понимаю, – вздохнул Кораблин, открывая дверь домоуправления и пропуская Титову вперед. – И вовсе вас не тороплю. Я приехал в Москву всерьез и надолго. Один или два месяца ожидания погоды мне не делают.

"А год? – подумала Титова. – Год делает погоду?"

Она мобилизовала все свое артистическое мастерство и вошла в кабинет начальника. Ее речь трудно передать на бумаге, потому как это был крутой замес торопливых объяснений сути проблемы, комплиментов, фамилий влиятельных людей из Московского правительства и эмоций, которые, подобно морским волнам, то затухали, то вдруг вспенивались. Начальник, собаку съевший на своей работе и повидавший не одну сотню жалобщиков и просителей, с необыкновенной легкостью проникся уважением и симпатией к Титовой. Ее дьявольское обаяние мгновенно сделало его ее союзником. И будь у начальника полномочия на проведение приватизации, он бы, откинув все свои дела, немедленно занялся Титовой и Кораблиным.

– Голубушка! – произнес он с искренним желанием помочь и даже прижал ладонь к груди. – Как я вас понимаю! Да я бы с превеликим удовольствием отдал вам этот чердак, пропади он пропадом! Да он же у меня как кость в горле! То бомжи там соберутся, то подростки, то коты начинают плодиться со страшной силой, то протекать начнет… Вы не поверите, но я сплю и вижу, как у этого чердака появился крепкий хозяин. Но вся беда в том, что я не правомочен заниматься вопросом приватизации. Прав у меня таких нет, понимаете?

Могло показаться, что начальник в это мгновение люто ненавидел себя за то, что у него такие маленькие права. Кораблин, увидев, как совсем чужие люди стараются ему помочь, как переживают за его пыльный чердак, даже слегка усовестился. Ему пришла в голову мысль, что ежели у Титовой все получится, то обязательно надо будет ее отблагодарить. В наш черствый век искреннее человеческое сочувствие дорогого стоит.