С четырех часов дня к платницам могут приходить родственники. Диму я еле дождалась – так уже соскучилась и чувствовала себя одиноко. Находиться практически совсем одной в больничных стенах – это все-таки испытание. Я была безумно счастлива видеть родного человека, который к тому же принес мне долгожданные фен, дезодорант, шампунь, крем для лица, гель для душа и карандаш для глаз. После родов особенно хочется быть красивой!

Два с половиной часа нашего общения пролетели, как одна минута (хотя за это время Дима успел понянчить дочку, а я – ее покормить и сама поужинать). В половине седьмого нам вежливо напомнили, что пора бы мужу и покинуть помещение. Расставаться было ужасно тяжело. Мне, по крайней мере.

В семь часов, когда доступ для посетителей был уже закрыт, я подслушала разговор медсестры с «поста» с кем-то из коллег:

– Там к одной ДМС муж пришел... Да знаю я, что уже поздно, но ты ведь знаешь этих платников. Лучше не связываться. Так что проведи его через приемное отделение, раздень, бахилы дай. Он посидит полчаса, не больше...

В тот момент я подумала, что мне повезло. В том плане, что кто-то задолго до меня показал здешнему младшему медперсоналу «кузькину мать», и теперь все знают, как надо себя вести с теми, кто заплатил деньги. Так вот почему такое обходительное отношение! «С платницами лучше не связываться», а то начнут качать права! Ну-ну.

После попытки покормить дочку в полночь, я отдала ее в детское отделение. Ночной перерыв – шесть часов. Значит, надо подняться в пять сорок, чтобы успеть приготовиться...

Следующий день оказался не таким радостным, как предыдущий. Начались проблемы: грудь во время кормления стала болеть, а на сосках проступили трещины. Ужас!

Какое пособие для новоиспеченных мамочек ни открой, везде написано, что трещины возникают из-за неправильного прикладывания к груди. Но разве оно может быть СРАЗУ правильным? Ты ни разу в своей жизни еще не кормила, ты вообще понятия не имеешь, каким боком ребенка к себе пристроить! Да и малыш, кстати, с таким способом приема пищи сталкивается впервые! Откуда здесь взяться отработанным навыкам? Как избежать ошибок, когда опыта – ноль? Так что трещины, наверное, явление неизбежное. Жаль только, что понимаешь это, лишь пройдя через шок и боль при их появлении и изрядно понервничав во время их лечения.

Про трещины я пожаловалась врачу. Та чуть ли не за руку отвела меня к столику возле «поста» и ткнула в бутыль с зеленкой и облепиховое масло. Делать нечего, пришлось украшать соски зелеными разводами и вязкой рыжей субстанцией.

– А лучше всего, – посоветовала Елена Юрьевна, – попроси мужа принести тебе силиконовые накладки на грудь. И мазь «Бепантен» или «Д-Пантенол». Они тебя спасут. Будешь мазать, трещины заживут.

Да как же я его попрошу?! Он ведь на работе, и даже если и купит, то передать уже не сможет. Вот я попала!

Настроение стало заметно ухудшаться. Восторг сменила озабоченность, переходящая в легкую панику. Ой, что будет? Ситуацию спасла моя мама, которая приехала меня проведать раньше разрешенного времени. Она развила кипучую деятельность, переговорила с Еленой Юрьевной, потом с педиатром и – о, чудо! – у меня появился пробничек мази «Бепантен», найденный в закромах бережливого медперсонала. Я спасена! Авось, все образуется.

Третий день моего пребывания в роддоме выпал на субботу. Вокруг все как будто вымерло. И если бы не обход дежурного врача, я бы подумала, что нас тут бросили на произвол судьбы. Девчонки тихо шушукались в своих палатах, медсестру с «поста» было не видно, не слышно, и только грохот тележек с детишками периодически нарушал неуютную тишину, воцарившуюся в отделении.

Мое моральное состояние стало еще хуже. Трещины не заживали, грудь болела, ребенок практически ничего не ел (да и что там есть – мизерные граммы молозива?).

– Ваша девочка теряет в весе, – грозно сдвинув брови, сказала мне новая детская медсестра, и я чуть не расплакалась.

Слышать это было не только обидно, но и странно. Ведь известно, что после рождения детишки теряют в весе, так почему я в чем-то виновата? Ну, нет у меня пока молока, что я могу поделать?! Во всех пособиях написано, что молозиво «полностью обеспечивает потребности ребенка в питательных веществах до появления зрелого молока у матери». Так в чем же дело?

Я засуетилась. Мне принесли электронные весы и наказали взвешивать дочку до и после кормления, чтобы знать, сколько она съела. Больше десяти грамм они, как правило, не показывали, а должны были высвечивать тридцать[29]. Моя суета перешла в нервозность.

И совсем мне поплохело, когда Даша начала плакать. Навзрыд. А я металась по палате и не могла понять, что ее беспокоит. Вызвала детскую медсестру. Та предположила, что ребенок голодный. Принесла бутылочку с молочной смесью. Я давай ее пихать в ротик. А в со#ске – дырка огромная! Даша стала захлебываться, а я затряслась мелкой дрожью. Но в итоге приноровилась, чуть-чуть покормила девочку, и она успокоилась.

Снова дочка зашлась в плаче, когда ко мне приехали Дима и его мама. К тому моменту я сама была уже готова разрыдаться. От былого восторженного состояния не осталось и следа. Меня накрывали волны негативных эмоций. Я стала раздражительной, несдержанной, нервной. Конечно, раньше я читала про послеродовую депрессию. Неужели это она? Но мне думалось, что, во-первых, «материнская грусть» наступит не так быстро, а во-вторых, будет «тихой», а не такой «агрессивной».