– На самом деле ему являются видения. Дорогой, ты бываешь таким наивным…

– Но здесь столько всякой информации… Ссылки на людей, цифры о производительности гномьих рудников, политические сплетни… Я понятия не имел, что мы занимаемся… этим!

– Дорогой, ты и сам постоянно прибегаешь к услугам шпионов, – напомнила Сибилла.

– Я? Никогда!

– Правда? А как насчет Старикашки Рона? Хосе Фигвама? Хромоногого Майкла?

– Это не шпионаж! Ну какой это шпионаж?! Это называется «собирать информацию». Мы ведь должны знать, что происходит на улицах, иначе не сможем выполнять свою работу.

– Ну, может, Хэвлок думает точно так же, только в более крупных масштабах.

– Да здесь просто залежи! Сама посмотри: эскизы, чертежи, образцы руды… А это что такое?

Предмет был продолговатым, размером с пачку сигарет. На лицевой поверхности располагался стеклянный диск, по бокам торчали два рычажка.

Ваймс нажал на один из них. Сбоку откинулся крошечный люк, из которого высунулась малюсенькая голова.

– Ага! – воскликнул бесенок.

Таких мелких демонов Ваймс видел впервые.

– Я знаю, что енто такое! – воскликнул Детрит. – Это нанодемон! Они больше ста баксов стоят!

– И куда вы все запропастились?! Я уже целых две недели ничего не жрал! – пропищал демон.

– Этот иконограф такой маленький, что его можно спрятать в кармане, – сказал Ваймс. – Для шпиона самое то… Штука из того же разряда, что и однозарядный арбалет Иниго. И гляньте-ка туда…

В углу потайного кабинета обнаружилась небольшая лестница. Ваймс осторожно спустился по ступенькам и открыл маленькую дверцу.

На него накатила волна теплого влажного воздуха.

– Дорогая, подай мне свечу, – попросил он. За дверью он увидел длинный темный коридор.

Вдоль дальней стены тянулись ржавые трубы, из каждого соединения которых струился пар.

– Он мог входить и выходить. Незаметно, – пробормотал Ваймс. – В каком же грязном мире мы живем…

Когда Иниго установил ракету на площадке под огромными квадратными заслонками, небо совсем затянулось тучами, а поднявшийся ветер стегал клик-башню крупными, тяжелыми снежинками.

Он попытался зажечь пару спичек, но ветер задувал их, прежде чем он успевал защитить пламя ладонями.

– Проклятье. Мхм-ммм.

Иниго спустился по лестнице в приятное тепло башни. «Наверное, стоит провести ночь здесь», – подумал он, копаясь в ящиках. Не то чтобы он чего-то боялся, но ветер мог принести очередной буран, а в такую погоду горные дороги – предательская штука.

Вдруг его осенило, и он, открыв печную дверцу, достал из топки щипцами тлеющую головешку.

Когда он вынес ее на верхнюю площадку, угли ярко вспыхнули, и он поднес пламя к запальному отверстию в нижней части картонной трубки.

Трубка выстрелила с хлопком, почти не слышным из-за завывания ветра. Невидимая ракета исчезла за пеленой снега и через несколько секунд взорвалась в сотне футов над головой, на мгновение озарив лес зловещим красным светом.

Иниго едва успел спуститься обратно в комнату, когда кто-то постучал во входную дверь.

Он замер. На этом этаже имелось окошко – по крайней мере, конструкторы башни предусмотрели подобную ситуацию: из окошка можно было рассмотреть, кто стучит в дверь.

На улице никого не было.

Стук раздался снова.

После ухода Ваймса он так и не удосужился запереть дверь, но сожалеть об этом было уже поздно. Однако Иниго Сепаратор прошел обучение в академии, по сравнению с которой любой монастырь, где обучают боевым искусствам, выглядел детским садиком.

Иниго зажег свечу и пополз по лестнице вниз, в темноту. Тени заплясали на мешках с провиантом.

Поставив свечу на один из ящиков, он достал из-под пальто однозарядный арбалет и, уперев его в стену, с трудом взвел тетиву. Потом шевельнул левой рукой – клинок привычно скользнул в ладонь.

При щелчке каблуками из носков туфель выскочили тонкие лезвия.

Вроде бы все в порядке. Устроившись поудобнее, Иниго стал ждать.

Горевшая за его спиной свеча вдруг погасла, словно ее кто-то задул.

Он резко повернулся, арбалетная стрела со свистом умчалась в темноту, а клинок рубанул по пустоте… И только тогда до Иниго Сепаратора дошло, что стучать в дверь можно с любой стороны.

А они действительно очень умны.

Мхм-м…

Шелли крутнулась на месте, хотя точнее будет сказать – «переместилась вокруг собственной оси». Такие па даются гномам нелегко.

– Ты выглядишь очень… мило, – признала госпожа Сибилла. – Кроме того, платье полностью закрывает твои ноги. Не вижу ни единого повода для жалоб.

«Разве что среди гостей найдутся особо модочувствительные люди», – мысленно добавила она. Проблема состояла в том, что гномодницы, как она их про себя называла, все еще находились в творческом поиске.

Сама госпожа Сибилла предпочитала носить вечерние платья голубого цвета – этот оттенок частенько выбирали дамы определенного возраста и комплекции, чтобы совместить максимум стиля с минимумом обнаженности. Но гномодницы открыли такую штуку, как блестки, и, очевидно, решили про себя: раз уж ниспровергать тысячелетние подземные традиции, то действовать надо жестко и непримиримо, а не какими-нибудь там золотыми побрякушками и жемчугами.

– И красный цвет выбран правильно, – искренне похвалила госпожа Сибилла. – Красный – очень приятный цвет. У тебя красивое красное платье. Э… И перья. Э… Сумочка для топора… Э…

– Что, недостаточно блестит? – спросила Шелли.

– О нет! Нет… Если бы мне предстояло отправиться на дипломатический прием с топором за спиной, не думаю, что я захотела бы привлекать к нему внимание излишним блеском. Э… Просто… Это очень большой топор, – закончила она нескладно.

– Вы считаете, что маленький топор был бы мне больше к лицу?

– Ну, в принципе да.

– Может, с несколькими рубинами в топорище?

– Может, – слабым голосом откликнулась госпожа Сибилла. – Почему бы и нет, в конце концов?

– А как вам я, а, ваша светлость? – пророкотал Детрит.

Игорь поработал на славу, применив к нескольким найденным в гардеробе посольства костюмам все свое новаторское мастерство хирурга – то же самое, что, как правило, применял к несчастливым лесорубам и другим неудачникам, которые неосмотрительно подошли к ленточной пиле слишком близко. Ему понадобилось всего девяносто минут, чтобы соорудить вокруг Детрита некое подобие фрака для торжественных мероприятий. Со всей определенностью можно было сказать лишь одно: это был совершенно точно вечерний фрак. В дневное время такие штуки не проходят. Тролль выглядел как каменная стена, которую обрядили в костюм и снабдили «бабочкой».