– Так, так, так. Интересненько, – произнес он, берясь за хитиновый панцирь и пытаясь снять его.

Александра следила за его манипуляциями с напряженным вниманием. Не выдержав, она сказала:

– Ты его сейчас сломаешь, и покойный князь будет являться к тебе во сне.

– Исключено.

– Что именно?

– Явление Воронцовского. Думаю, он как человек, бывший при жизни не в ладах с законом, постарается со мной и на том свете не встречаться.

Лямзин вдруг что-то нажал, жук выехал вперед, и вместе с ним – узкий, как пенал, тайник. Он был не слишком велик – в точности величиной с дровосека-титана, но в нем великолепно поместился тот самый уникальный крест, который стоил больше пятнадцати миллионов долларов.

– Вот он, – удовлетворенно сказал Лямзин, взяв ювелирное изделие в руки. – Все, теперь можно облегченно выдохнуть и спокойно ждать.

– Чего ждать? – удивленно спросила Александра, вставая и беря крест в руки. – Боже мой, какая красота! Думаю, коллекционеры дадут за него хорошую цену – украшение уникально. Да, ты мне не ответил: ждем-то мы чего?

– Т-ш! – Лямзин приложил палец к губам и сделал страшные глаза. – Садись.

Он показал на стул, с которого только что встала Александра, и она испуганно плюхнулась обратно.

В замке заскрежетал ключ, и входная дверь открылась. Послышались шаги.

В комнату вошел высокий молодой человек, черноволосый и смуглый, дорого и со вкусом одетый. Он наткнулся на пристальный взгляд Лямзина и в нерешительности остановился.

– Проходите, что же вы стали, – подбодрил его подполковник. – Это я вам записку писал, можете не сомневаться.

– Вы Эдуард Петрович?

– Да. А что, не похож?

– Странные у вас методы, – недовольным тоном произнес мужчина. – Пишете туманные записки, присылаете в конверте ключи. Что это все значит?

Лямзин довольно рассмеялся:

– Однако вы здесь, значит, все было сделано правильно. – Он повернулся и сказал: – Познакомься, Александра, это твой брат, Андрей Савельев.

Девушка сидела ни жива ни мертва. Она с выражением искреннего изумления смотрела на молодого человека, а он впился взглядом в ее зрачки и не отводил глаз.

– ...и это он присылал тебе те цветы – розы и лилии, – выдержав паузу, продолжил Лямзин.

Она вскочила.

– Вы? Зачем! – слезы брызнули у нее из глаз. – Значит, и тот венок без подписи на кладбище – это тоже вы. Зачем вам понадобилось пугать меня? Что я вам сделала?!

Выражение лица Савельева стало насмешливо-жестким. Он сел, закинул ногу на ногу и, откинувшись в кресле, спокойно сказал:

– Лично вы – ничего. Простите, не хотел вас пугать. Ну, может быть, чуть-чуть. Не думал, что вы настолько чувствительная особа.

Он засмеялся.

– И все-таки объяснитесь, – лицо ее стало жестким. – Что значили те цветы? К чему столько трудов – три неясных поступка.

– Извольте, – похоже, ситуация забавляла Савельева, или он удачно справлялся с ролью. – Я родился в неполной семье, в отличие от вас. Меня воспитывала одна мать. Любящая, заботливая и очень любимая мною. Я так ее любил, что иногда думал – жизнь готов за нее отдать. И мне было невыносимо видеть, как она страдает. Иногда она сидела в своей комнате и, думая, что я уже сплю, перебирала какие-то письма, записки. А однажды я застал ее с обожанием глядящей на засушенные цветы. Несколько лилий и роз. На мой вопрос она ответила, что эти цветы – частица ее ушедшего счастья. Тогда я решил, что непременно прочитаю письма, которые она прятала от меня.

– Читать чужую переписку нехорошо, – покачал головой Лямзин.

– Обманывать женщин – тоже, – желчно усмехнулся Савельев. – Я все-таки вскрыл тайник и узнал имя того, кто причинил боль моей матери. Да, девушка, это был ваш отец. Вам повезло больше – вы родились в полной семье. Когда мать узнала, что беременна, мой отец, и он же – ваш, был от нее далеко. Она гордая женщина, не стала ничего ему сообщать. Время шло, и ничего не менялось. Позже появился отчим, который не любил меня, а только терпел. А она не любила его, но ради сына терпела. Матери казалось, что мне непременно нужно мужское присутствие в доме, чтобы вырасти настоящим мужчиной. Последней каплей стала сущая «мелочь». Как-то раз я увидел, как она, держа в руках засушенный букет, плачет над ним.

– И тогда вы задумали месть, – вставил подполковник.

Савельев бросил беглый взгляд на Лямзина.

– Да. Не буду отпираться, все так и было. Мать когда-то в разговоре упомянула имя Илья и сказала, что всему его научила. Я понял, что Захаров своей карьерой обязан ей. А несправедливость должна быть наказана.

– И вы что, решили убить моего отца? – Кулаки Александры сжались.

– Спокойно, девушка, – Савельев демонстративно отодвинулся. – Я всего лишь хотел разрушить его дело.

– Подставить Захарова, – подсказал Лямзин.

– Да называйте как хотите. Я решил запятнать его репутацию. Даже если бы Захаров потом оправдался, карьера ювелира была бы погублена навсегда. Для этого я пошел на большой риск: взял семейную реликвию и предложил Воронцовскому – за большие деньги, разумеется – разыграть отца, прикинувшись коллекционером. Суть идеи заключалось в том, что после того, как Илья Григорьевич оценит украшение, Воронцовский обвинит его в подмене. Нет, я не доверял князю. Он был только пешкой, и в его задачу входило пригласить оценщика, а потом – покупателя. За этот период времени я планировал подменить уникальное украшение на искусную подделку. А чтобы поверили в махинации Захарова с крестом, ему на счет были перечислены пятнадцать миллионов.

– Как вы их сняли?

– У меня свои секреты, – напыщенно заявил Савельев, но, наткнувшись на желчный взгляд Лямзина, сник и пояснил: – С помощью хакера. Для того чтобы списать деньги, были направлены фальшивые электронные платежные поручения, и всю сумму перевели на счета подставной фирмы. Остальное, я думаю, понятно.

– Какую роль во всем этом деле играл Николай Мазуров?

Андрей Савельев помрачнел:

– Да, с этим типом я промахнулся, не отрицаю. Мазуров – мой личный охранник. Перед тем, как принять на работу, я смотрел его послужной список: безупречная репутация. Бывший сотрудник милиции, был в плену в Чечне, бежал. Награжден медалью. Почему бы не взять его к себе личным телохранителем? Только когда Николай исчез, я стал наводить о нем справки, более глубоко копать. Узнал достаточно неприятные вещи: нашлись люди, утверждавшие, что он, будучи в командировке в Чечне, попал в плен и перешел на сторону боевиков. И вообще нечист на руку.

– Вы пытались разыскать его? – спросил Лямзин.

– Да, но безрезультатно. Один раз мне удалось напасть на его след, но он успел улизнуть.