времен, они были такими же элементалями, как и другие стихийные расы. Вулканы оберегали огонь, ундины – водные просторы, камнетесы, кварциты, хтоны жили в неразрывной связи с землей, розумы, триады и прочие любители цветочков превозносили растения, а стратумы…

– Воздух, – говорю я. – Остается лишь воздух.

Лорд странно ухмыляется:

– Не только. Ты многого не знаешь. Но да, стратумы – дети воздуха. Когда-то давно они тоже имели телесную оболочку. Никто уже не знает, в чем они провинились перед богами. Ясно одно – их изгнали в Сферу. Они стали бесплотными духами, время от времени вторгаясь в физический мир и поднимая целые войны. Первые силоманты – о них на самом деле известно совсем мало, однако именно они обладали огромным могуществом – дали отпор стратумам. Воздушный народ так истосковался по плоти и крови, что они нашли лазейку в Сфере. Их возглавляла Галла – самая отчаянная и дерзкая дочь стратумов. У нее была сестра, которая сдерживала этот ураган.

Галла… я уже где-то слышала это имя.

– И что дальше? – с нетерпением спрашиваю я. Пока Призрак ничего не сказал о том, как избавить человека от стратума.

– Было много войн, крови и боли. В те времена силоманты слыли героями. Все изменилось в тот миг, когда люди узнали о слабой стороне силомантов – о том, что стратумы приходят в мир через них. Настали темные века. Герои стали изгнанниками. И до сих пор в жилах силомантов живет страх, что нечто подобное повторится. Они закрылись в себе, отделились от мира в своих школах. Два главных клана – варров и магов – еще существуют, но они и в подметки не годятся тем силомантам, что жили раньше.

– Но как же освободиться от стратума? – задаю я волнующий меня вопрос. Сердце замирает в груди.

– Никак, – отвечает Призрак. – Стратум врастает в твое тело, подобно силоцвету. Эта связь нерушима.

– Не может такого быть! – с неверием говорю я.

– Поверь мне на слово. Мои родители… мой отец… мы тогда с ним сильно повздорили. Он велел отправить меня в темницу.

– Ничего себе повздорили, – усмехаюсь я совсем невесело. – Правда, мой отец отправил меня на пожизненное уединение в Башню. – На сердце становится слишком тяжело.

– Он хотел уберечь тебя, это очевидно. А я… я не уберег своих родных. Пока я, кипя от злости, сидел в винном погребе.

– Ты говорил про темницу.

– Я знал способ пробраться оттуда в погреб…

– А…

– И при желании мог бы выбраться. Но я был упрям.

Хочу сказать ему, что это в принципе не изменилось. Но следующие слова заставляют меня захлопнуть рот.

– Моими родными завладели стратумы. Целая шайка этих тварей. Отцом, сестрой и братом. Моя мать не была силомантом, но и ей досталось. Тамур… он был другом отца. Так мы думали. На самом деле он день за днем, шаг за шагом превращал мою семью в себе подобных. Когда я наконец выбрался из темницы, то не узнал Прим. За стенами королевства выросли огромные башни из красного кирпича. Из них шел черный дым.

– Витриция, – вдруг говорю я. – Тамур хочет сделать что-то страшное с ней. Я видела… И они что-то сотворили с Эгирной.

– Если Тамур еще не взялся за принцессу, значит, не все так просто. Не забывай, Витриция особенная. Она Проблеск. Она сможет дать отпор стратуму. Но, похоже, Проблеск нужен и им.

– Откуда такая вера в Проблеск? – спрашиваю я, отодвигаясь от Призрака.

– Я больше ни во что не верю. В это верит мой Орден.

Вспоминаю изуродованное тело, лежащее перед Тамуром в моем видении. С дрожью вспоминаю видение и о самом Призраке.

И о том, что вселилось в меня. Был ли это стратум? И когда я перестану быть самой собой?

Если принцесса – спасение для всех и даже тех, кто не подозревает о нависшей опасности, то я – погибель.

– Нам нужно вернуться, – решительно говорю я. Встаю, разжимая и сжимая кулак с силоцветами. – Надо спасти Витрицию от Тамура. И моего отца, и всех остальных, – решаю в этот момент я.

– Ирис, я проведу тебя тропой…

– И вернешься обратно? Я такого не хочу!

– Не упрямься, пожалуйста.

Он бросает взгляд в сторону пламенеющего леса.

Вдруг камушек в кольце на моей ладони – Свет – загорается слабым сиянием.

– Мама… – шепчу я, чувствуя с ней невыразимую связь.

Следом поднимается вихрь.

– Что такое? Стратумы? Они нашли нас? – говорю я.

Но Призрак лишь крепче прижимает меня к себе. Нас будто утягивает куда-то. Возможно, Свет почувствовал мое отчаяние и все-таки пришел на помощь?

В этот миг ветер подхватывает нас, мы отрываемся от земли, и нас закручивает вихрем, отправляя в небытие.

Я просыпаюсь постепенно. Трава столь мягкая на ощупь, и я трусь об нее щекой. Переворачиваюсь на другой бок – так хочется еще подремать. Под рукой что-то мягкое. Запускаю ладонь в этот теплый ворсистый комок. От него исходит ритм, дыхание. Ловлю волну, дышу вместе с травой и с этим невероятно приятным существом. Мой нос щекочут чьи-то усы, тонкие, упругие жгутики. Но мне так хорошо и спокойно, что я не в силах разомкнуть глаз. Голова тяжелая, и лучше бы ей лежать и дальше на бархатистой травке.

– Ирис, не двигайся.

Голос Призрака вторгается в мое сонное сознание. Зачем он тревожит меня? Когда после всех бурь, невзгод, холода и сомнений я наконец обрела мир. Я не хочу никуда бежать, ничего менять. Мы здесь, с ним, сейчас.

Открываю глаза, встречаясь с бескрайним звездным небом. Мириады далеких светящихся точек сходятся и расходятся. Перед глазами мелькают матово-черные карты, которые я изучала в Сколастике. Точки складываются в созвездия, причудливые фигуры. Вот гигантский краб, а это созвездие Химеры, и… не могу поверить своим глазам! Я никогда не видела этого созвездия воочию.

Вирго в Грифоне.

Дева.

Это странная ночь. Непонятная мне. И теперь я понимаю почему. На иссиня-черном небосводе нет ни единого намека на луны. Все они куда-то запропастились. Только эта невероятная светящаяся Дева, очерченная среди темноты. И Грифон с широко распахнутыми крыльями и острым клювом.

Я привстаю и замечаю вокруг себя множество рыжих кошек. От их шерсти исходит мягкое свечение. Они похожи на фонарики среди неподвижной ночи.

Призрак садится рядом со мной, выставляя перед нами руку с силоцветом, а вторую прикладывает ко лбу.

– Как же жутко болит голова, – кряхтит он.

Черной тенью за ним раскинулся Марло – теперь он больше похож на зверя, чем на механизм. С темно-коричневой шерстью и горящими глазами, в которых