19. Арни

– Да что с тобой сегодня? – спрашивает Энди с пассажирского сиденья. Его вопрос звучит легко и непринужденно. Он действительно переживает, а не хочет меня пристыдить.

– Черт, – бормочу я, проводя руками по лицу. Наклоняюсь вперед и слегка прислоняюсь лбом к рулю. – Я не знаю.

На самом деле я знаю.

Сегодня мы работаем в вечернюю смену. Самую занятую. Прошло всего два часа с начала нашего восьмичасового дежурства, а мы уже ездили на вызов по поводу домашнего насилия. Оказалось, что никакого рукоприкладства не было: просто громкая ссора между партнерами на грани расставания. Тем не менее ее все равно пришлось задокументировать. Даже когда преступление не совершается, бытовые конфликты всегда документируются, потому что связаны с большим риском. Очень многих женщин забивают до смерти.

Мужчина собирался уйти, а женщина хотела остановить его. Они примерно моего возраста. Она плакала и умоляла его остаться. Кроме возраста у этих людей нет со мной ничего общего. Ничто не должно было пробудить во мне эмоции и заставить ощутить с ними связь. Тем не менее меня переполняли чувства. Энди заметил это и предложил мне «проверить машину». Я с облегчением выбежала на улицу и сидела в машине, пока он не вернулся.

Нужно документировать все вызовы на бытовые конфликты. Я всегда надеюсь, что до этого не дойдет, но на эти отчеты можно будет опереться, если позже будет совершено преступление.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – говорю я, поворачивая ключ и обновляя наш статус на бортовом компьютере.

– Вижу, – смеется Энди. – Давай вернемся в участок. Ты белая как мел и все утро избегаешь вызовов.

– Ах, ты заметил, – говорю я, глядя на него косо.

– Да, заметил.

– Прости, друг. Может, чашка чая взбодрит меня.

Я включаю поворотник и отъезжаю от обочины. Мы едем по роскошному лондонскому кварталу, где квартиры стоят баснословных денег. Как это обычно бывает, когда нас вызывают в такие кварталы, я думаю о том, что домашнее насилие – одно из немногих преступлений, независящих от социального класса.

– Может, ты заразилась от Фредди? – спрашивает он. – Разве он не болел на прошлой неделе?

При упоминании имени моего сына я невольно улыбаюсь, а затем вздыхаю.

– Он вечно что-нибудь подхватывает в детском саду, – говорю я, качая головой. – Сам легко все переносит, но, когда заражаюсь я, мне кажется, что умру.

Энди хихикает, когда слышит это преувеличение.

– Похоже, ты действительно заразилась. Езжай домой, – говорит он. Энди складывает пальцы в форме креста и сует их мне в лицо. – К тому же я не хочу тоже заболеть.

Я смеюсь, но мой смех звучит искусственно. Он прав, конечно. Мы работаем вместе уже давно, и Энди сразу понимает, когда что-то не в порядке. Я действительно избегала вызовов, но не думаю, что дело в болезни. Тошнота и слезы на пустом месте только подтверждают мои опасения.

В последний раз я была настолько эмоциональной, когда ждала Фредди.

Мысль о возможной беременности беспокоит меня. Не потому, что я не хочу второго ребенка, а потому, что хочу. На самом деле мы с Джоном уже обсудили это, и я перестала принимать таблетки. Мы решили не вмешиваться в естественный ход вещей. Однако я не думала, что мать-природа все сделает настолько быстро. Вероятность второй беременности беспокоит меня, потому что я сижу в полицейском автомобиле. Я люблю свою работу. Как только объявлю о своем состоянии, мне не позволят работать год или даже дольше, если мне не удастся решить жуткие проблемы по присмотру за детьми, с которыми сталкиваются все, кто работает по сменам. Разумеется, я не лишусь работы. Я останусь полицейским, но придется сидеть за письменным столом. Застрять в офисе. Меня будут держать подальше от заключенных и выездов на вызовы. Я пришла в эту профессию, потому что мне нравится быть на передовой. Я бы не смогла сидеть в офисе изо дня в день. Я пришла сюда ради действий. Ради испытаний. Однако все действия сопровождаются риском. Я на секунду опускаю взгляд, пока медленно еду по лондонским пробкам.

– Ты не возражаешь, если мы заедем в аптеку? – спрашиваю я, стараясь вспомнить аптеку по пути.

– Нет, конечно, – говорит он и кивает головой вперед. – По-моему, аптека как раз перед нами.

Он снова прав. Я ищу свободное место и пересекаю двойную сплошную. Обычно я этого не делаю, но тут не обычная ситуация. Мне нужно знать. В данный момент это единственное, о чем я могу думать. Мне, может, и не хочется сидеть за письменным столом, но если я беременна, то пойду на это. Я сделаю все необходимое, чтобы защитить своего нерожденного ребенка. Я смирюсь с месяцами нудной бумажной работы. Буду заполнять формы и писать отчеты. Рисковать я не стану.

Я выскакиваю из машины и подхожу к двери аптеки. Вижу двух пожилых женщин, рассматривающих прилавки, и трех болтающих фармацевтов. Как только мои ботинки ступают на линолеум, все глаза устремляются на меня и разговоры прекращаются. Я не знаю, что делать: притвориться, что я непринужденно рассматриваю ассортимент, или попросить прямо. Подхожу к прилавку.

– Тест на беременность, – прошу я. Нет смысла говорить тихо, потому что пожилые дамы уже указали на уши, глядя на меня. Надеюсь, они глухие.

Наступает практически незаметная пауза, пока фармацевты переваривают мою просьбу, а потом старшая из них кивает и нагибается под прилавок.

– Вам ранний или обычный? – спрашивает она.

– Тот, что дешевле, – отвечаю я.

Фармацевт слегка улыбается и достает тест. Она убирает его в бумажный пакет, заворачивает и кладет на прилавок. Я даю деньги и жду сдачу. В аптеке стоит полная тишина. Я ношу полицейскую форму уже давно и привыкла, что на меня таращатся. И что мои разговоры подслушивают. Честно говоря, обычно мне нет до этого дела, но сегодня мое лицо слегка краснеет.

Даже если обстановка спокойная, бегущий полицейский легко может спровоцировать панику, даже если бежит по своим делам

В итоге я получаю сдачу, благодарю фармацевта и поворачиваюсь, чтобы уйти. Пока я ждала, одна из пожилых дам встала у меня за спиной. Она стоит совсем близко, приоткрыла рот и внимательно смотрит. Я вижу большие слуховые аппараты, торчащие у нее из-за ушей. Вот черт. Я быстро иду к двери, стараясь не вызывать панику. Бегущие копы обычно вызывают именно такую реакцию.

Сев на водительское кресло, я непринужденно кидаю пакет на заднее сиденье.

– «Стрепсилс», – говорю я.

Энди