Впрочем, несмотря ни на что, Филипп не мог не задать вопроса, который вертелся у него на языке.

— Ваше высочество, — проговорил он, — но что скажет царь?

Великий князь улыбнулся с озорством уличного мальчишки, и Филиппу невольно припомнился господин Ворц из Альтоны и приключения той январской ночи в Гамбурге.

— С тех пор как я остепенился, его императорское величество ни в чем мне не отказывает. Видите ли, теперь я морской офицер, я стал другим человеком. И к тому же моя дорогая сестра заслуживает счастья. Или вы полагаете, что она будет несчастлива с вашим другом, доном Рамоном?

— Разумеется, нет, — ответил Филипп. — Великий герцог прошел через многие испытания и многому научился. С ним она будет очень счастлива, а он…

— А что же он?..

— Он станет подкаблучником.

Великий князь расхохотался.

— Вы сам дьявол, — сказал он. — Я готов прозакладывать душу, если вы ошибаетесь! А теперь — приготовьтесь стать свидетелем на их свадьбе. Доводилось ли вам быть участником такой замечательной церемонии — вам, которому довелось поучаствовать решительно во всем?

— О нет, — сказал Филипп и посмотрел на часы. — И надо отметить, ни одну свадьбу на моей памяти не играли так поздно.

Спустя полчаса, когда церковный обряд благополучно завершился, господин Колин стоял в окружении шумной толпы морских офицеров, которым, казалось, не хотелось ничего, кроме как опоить его шампанским. Рассказ о ночных происшествиях распространялся со скоростью ползучего лесного пожара. Великий князь Мишель отдал короткий приказ, который, однако, стоил двух:

— Сегодня пусть болтают, но завтра за разговоры буду вешать на ноке.

Вследствие этого разговоров стало еще больше, пробки от шампанского хлопали в такт императорскому салюту или еще чаще, и Филипп Колин, единственный герой той ночи, который был всем доступен, неустанно должен был повторять свой рассказ снова и снова, делая, впрочем, регулярные перерывы, чтобы осушать по полбутылки шампанского за минуту. Повсюду слышались голоса, гомон русских и французских слов, тосты и крики «ура!». Внезапно окружение, в котором находился Филипп, прорвал рослый господин, одежда которого была в изрядном беспорядке. Ухо у высокого господина было перевязано. Прихрамывая, он прокладывал себе путь через толпу и обнимал голубоглазую молодую женщину. В общей суете на него поначалу совсем не обратили внимания, но когда наконец он был замечен, шум разом утих и толпа почтительно расступилась.

Великий герцог и его новобрачная подошли к господину Колину. Их глаза сияли. Дон Рамон чокнулся с Филиппом и произнес:

— Помните, профессор, что я говорил? Менорку вам придется покинуть без вашей супруги!

Новоиспеченная великая герцогиня Меноркская, к всеобщему удивлению, зарделась, как маков цвет, и Филипп поспешил добавить:

— Ваше высочество слишком торопит события. Пока я не намерен покидать Менорку. Завтра у меня здесь будут еще кое-какие дела!

Великий герцог кивнул, подозвал официанта и попросил вновь наполнить бокалы. Затем дон Рамон обратился к офицерам, которые толпились вокруг:

— Господа, я не знаю вашего языка, а вы не знаете моего. Но вы знаете мою супругу, и вам известна часть наших приключений. Человеку, которого вы видите перед собой, мы обязаны тем, что наши приключения закончились так, как они закончились, — я заявляю это от всего сердца! Этот человек не раз спасал жизнь нам обоим. Я прошу вас поднять бокалы за самого бесстрашного друга, которого я только знал, — за профессора Пелотарда из Швеции!

Шум голосов, который сопровождал речь великого герцога, разом вырос до настоящего шквала; грянуло «ура!», и когда господин Колин, едва не захлебнувшись шампанским, вновь обрел дыхание, он весьма вовремя обнаружил, что его сейчас будут качать на руках.

Еще полчаса спустя великий герцог и великая герцогиня отчалили на сушу, но прежде чем покинуть кают-компанию, они вновь подошли к Филиппу.

Мгновение великий герцог смотрел на него в задумчивости, а затем произнес:

— Ни я, ни великая княжна, ни ее брат не были для вас инкогнито. Похоже, именно вы держали в руках все нити этой истории. Так скажите, вы, удивительный человек, может быть, вам также известно, кто совершил биржевую аферу с меноркскими облигациями? Мы только что говорили о ней с великой герцогиней.

Господин Колин вежливо улыбнулся и ответил со всей учтивостью, на которую только был способен:

— Разумеется, ваше высочество, мне это известно. И я скажу вам, кто это сделал. Это сделал я сам!

На следующее утро, когда время близилось к девяти, Филипп Колин проснулся в каюте, принадлежность которой он поначалу затруднился определить. Но тяжелый выстрел, которым он, по-видимому, и был разбужен, через несколько минут, понадобившихся Филиппу Колину на раздумья, разъяснил эту загадку.

Он находился на борту русского броненосца «Царь Александр», где днем раньше праздновалась удивительная свадьба, на которой он был личным гостем русского великого князя Михаила Николаевича!

Одним прыжком Филипп выскочил из кровати, одним движением привел в порядок свой туалет (его платье хранило некоторые доказательства того, что накануне он был свидетелем на самой прекрасной свадьбе в его жизни!) и уже через десять минут после пробуждения был на палубе.

Сияло солнце, пел ветер, и голубое глубокое небо простиралось над Меноркой. В голове у Филиппа словно прошел дождь — смесь шампанского и какой-то другой, молодящей жидкости.

К нему, улыбаясь, бросился русский морской офицер, товарищ по вчерашней шампанской оргии.

— Я как раз направлялся к вам, профессор, — сказал он и отдал под козырек. — Его высочество великий князь надеется, что вы доставите ему удовольствие и присоединитесь к нему за утренним пивом.

Филипп невольно рассмеялся: ему сразу вспомнилось вечернее пиво в маленькой пивной у Гусиного рынка в Гамбурге! Воистину великий князь оставил не все свои привычки! Трезвость шведского флота не нашла в его лице своего поклонника!

Поднявшись на мостик, Филипп застал великого князя за упомянутым утренним пивом, которое, вопреки военным порядкам, было расставлено на компасе. При появлении господина Колина его высочество довольно хмыкнул и жестом пригласил отведать приготовленных освежающих напитков.

— Чертовски тихое утро! — сказал великий князь. — Но сухость, сухость! С годами я и пенные напитки становимся несовместимы. Как вам спалось? Сделаете глоток?

— Благодарю вас, — ответил Филипп с поклоном. — Да, выглядит аппетитно. О, тут еще и икра! Какая роскошь!

— Да, икра, и черт меня побери, если это не лучшая икра, какую вам доводилось пробовать! Если только вы не знакомы с самодержцем всея Руси и в свое время тоже не спасли ему жизнь.