их хоть сколько-то благоразумный диалог, все остальные их слова были взаимно хулительные. Кто знает, может быть кто-нибудь из них действительно совершил убийство, как размышлял юноша, но тут со стороны машины такси послышался голос — взрослый и наглый, может быть даже нетрезвый:

— Сюда иди! — протянул мерзкий голос.

Юноша, лежащий на спине, с удерживаемыми обеими руками своим противником, решил, что фраза адресована ему и ответил негромко, опасаясь, что вдвоём они его точно уделают:

— Сам подойдёшь, надо будет.

Но фраза была адресована костлявому драчуну. Удержав ещё с полминуты, всё время смотря в глаза и тяжело дыша при этом, он наконец поверил, что если он отпустит руки, то одна из них снова не нанесёт по нему удар. С громкой бранью, пуще прежнего, встали они оба на ноги и с взаимными угрозами стали расходиться по сторонам, костлявый в сторону такси, а юноша подобрал свою бутылку с пивом, которая расплескалась только наполовину, и отправился в другую сторону, в ту сторону, откуда приехало такси.

Он снял куртку, отряхнуть и проверить, не порвана ли она. Куртка оказалась целой, но ненависть всё равно кипела в его сердце, и он в ярости пнул с силой опшарпаную стену чёртовой общаги. Краем глаза он заметил, что всю их драку наблюдала компания человек из четырёх, смирно сидящая на полуразвалившейся скамейке; судя по их молчанию и острым зглядам, они ужасно боялись, хотя были не дети.

Уже после, в течении будущих лет, иногда проезжая или проходя мимо, юноша разглядывал это пятиэтажное длинное здание, и с каждым разом всё более удивлялся. Дело в том, что здание это расположено в самом центре города, да ещё и на одной из центральных улиц; все здания и улицы, можно сказать, сияли чистотой и новизной ремонта, и только одно это здание было как чёрная дыра. Некоторые окна его были заколочены каким-то хламом, вроде плит от старого шкафа для одежды, а над заколоченными окнами были следы копоти от пожаров. И тем не менее общага была полностью заселена. В иных, немытых, без штор и тюля, окнах сидели и курили женщины, мужчины, подростки. Во дворе общаги было не то что ездить на автомобиле неудобно, а просто пройти по двору было в буквальном смысле даже несколько опасно, потому что все остатки асфальта были в ямах и лужах неизвестной глубины; возле подъездов были кучи мусора. Чего уж говорить о сАмом небезопасном контингенте, отдыхающем на развалившейся единственной скамейке в этом дворе, распивающем и курящем.

— Чёрт его разберёт эти законы. — думал юноша впоследствии. — Бывает же так, что одна территория принадлежит одному участку и управителю, другая другому. А эта злосчастная общага видимо как-то между. Вряд ли уж кто-то так нагло ворует в наше время.

Справедливости ради нужно сказать, что были, пусть немного, но и отделанные квартиры в этом доме, — с белыми окнами, в которых ярко по вечерам горел свет и видно было, что и внутри, кроме окон, всё такое же дорогое и опрятное.

* * *

Сейчас же молодой человек отправился в то место улицы, где можно было найти такси, хотя не был уверен в том, что они там есть. Но он не прогадал и действительно на парковке стояла серая блестящая иномарка с шашечкой. Он подошёл, узнал цену у водителя, — цена была не слишком высока, — и он сел, они поехали.

Тот маленький кошмар с дракой был уже позади и юноша хотел доконца забыть его, поэтому пытался шутить. Видимо гнев в его голосе имел место быть до сих пор и водитель с напряжением отвечал ему, вовсе не весело.

— Чё у тебя на лобовом трещина? А? Хе-хе. — спросил юноша.

— Да-а… Камень прилетел.

— Да не гони ты! Камень… Я же вижу, что не камень, а битая твоя машина. Причём серьёзно битая. Ты либо её такой купил и тебе сказали, что «камень», либо мне врёшь, — вдруг я потенциальный покупатель. А? Хе-хе.

На бледном лице у водителя показался небольшой румянец, он промолчал. Юноша решил, что «шуток он не понимает» и лучше его не донимать, — пусть везёт, делает свою работу. Они заехали в магазин, юноша прикупил в нём ещё немного выпить и закусить, и дальше они отправились не к другу, как планировал юноша изначально, а в гараж, — он иногда на всякий случай клал тяжёлые ключи от нескольких замков на воротах в свою кожаную сумку на лямке, взял и в этот раз, будто бы предчувствуя.

Всю дорогу таксист и его пассажир доехали молча, а попрощались довольно по-приятельски, — видимо таксист кое-что сообразил о своём клиенте, то что он не такой уж и плохой парень, как показался с первого взгляда. Юноша рассчитался, а таксист услужливо не отъезжал до тех пор, светя фарами, пока хозяин гаража не откроет его.

В гараже стояла дедовская Шестёрка, парень любил эту машину, он иногда ездил на ней, но недалеко, за неимение необходимых документов. Машина была почти в идеальном состоянии, бежевого цвета, блестящая, совсем не выгоревшая на Солнце. Он сел в неё и сразу в нос ударил неповторимый и приятный запах, который чувствуется во всех Жигулях, — запах бензина, смешаный с запахом обшивки салона, — этот запах всегда напоминает какие-то приключения, скорость, что-то удобное и будоражащее дух.

В гараже горел тусклый свет, было тихо и уныло; обстановка в гараже нагнетала своим специфическим «интерьером», своей прагматичностью, белёными стенами, гаечными ключами на стене, полками с какими-то запчастями и другими инструментами, — парень даже несколько пожалел, что решил здесь уединиться. А уединиться ему хотелось.

Причиной такому стремлению было желание продолжить вечер, ну и подумать над свалившимся на него приключением.

— Вот, живут же люди, — думал он, смотря сквозь лобовое стекло в тупую стену, — кто как живёт… У кого-то есть мечта, у кого-то нет её… Я вот мечтал стать «вором в законе» — и что, мне двадцать четыре года, а чего я добился? У этого-то, костлявого, наверно знакомых много, — а у меня?.. Нет, впрочем, если я захочу… Но я не хочу. Гнусно жаловаться. — парень выдержал паузу. — А им не гнусно…

Кто-то с детства, лет с четырнадцати, начитавшись Джека Лондона, мечтает попасть в другую элиту, — и кому-то это