Я печально покачал головой.

– В любом случае, я вспоминаю то время со смешанными чувствами и здоровой долей удивления. Мне кажется, в каком-то смысле именно та самая ясность ума и привела меня к наркотикам, проституткам и прочему в том же духе. Я всегда страдал от бессонницы, но неожиданно выяснилось, что я просто не могу спать больше двух часов ночью. Мне никак не удавалось унять гудящий рой мыслей в голове. В начале девяностых я управлял торговыми счетами трех разных брокерских фирм – «Стрэттон», «Монро Паркер», «Билтмор» и плюс еще секретный счет в компании «Эм Экс Мейерсон», которым я пользовался, чтобы сбалансировать все остальные, – и знал с точностью до одной акции, сколько каждая фирма имеет на своем счету.

Я сделал паузу, чтобы мои слушатели успели осмыслить сказанное.

– Когда эта ясность ума в конце концов угасла, я отчаянно пытался вернуть ее. Я пробовал свои силы в дюжине разных бизнесов: я снимал фильмы, организовал компанию по производству витаминов, работал в обувной фирме Стива Мэддена. Я даже пытался заниматься продажами без покрытия. Думал, смогу делать деньги, атакуя созданную мной же индустрию. Но в итоге я так и не смог вернуть себе нужную ясность ума. Я так и не вернулся в ту точку, когда мой мозг, казалось, работал на всех парах.

Я печально покачал головой.

– Порой я думаю, смогу ли вообще когда-нибудь вернуть Великое Просветление. Я хочу сказать, я знаю, что впереди у меня долгая дорога и, возможно, мне придется провести немало лет в тюрьме, но когда все закончится, когда я отсижу свой срок и отдам долги обществу, так сказать, смогу ли я когда-нибудь снова достичь чего-нибудь экстраординарного. Будет ли когда-нибудь у меня второе Великое Просветление.

Я сокрушенно вздохнул.

Спустя несколько секунд молчания Одержимый, наконец, сказал:

– У меня есть смутное подозрение, что это обязательно случится, и я надеюсь, ради вашего же благополучия и ради общества в целом, что в следующее свое Просветление вы совершите что-нибудь более позитивное.

– Совершенно с вами согласна, – сказала Ведьма, с прищуром глядя на меня, наклонив голову набок, словно перед ней было маленькое подопытное животное. – Пожалуй, меня больше всего тревожит то, что вы употребили ваш божий дар во зло. Какой-нибудь вор или даже убийца, раз уж на то пошло, вызывает у меня меньше отвращения. Вами правила алчность и ничего больше, алчность во всех ее формах ко всему плотскому, а еще своекорыстие и необузданная жажда власти.

Наступила тишина. Слова Ведьмы повисли в воздухе, подобно нервно-паралитическому газу. Наконец Ублюдок сказал примирительным тоном:

– Полагаю, мы все согласны, что финальная глава вашей жизни еще не написана, но сейчас нам необходимо сосредоточиться на вашем настоящем или прошлом, а если точнее – на вашей встрече в офисе Лестера.

«Да, – подумал я, – ты мой спаситель и защитник, Ублюдок, и одно это много говорит о том ужасном положении, в котором я сейчас нахожусь. Ведь тебе ничего так не хочется, как заставить меня гнить в тюремной камере, и все же в этой комнате есть другое человеческое существо, которое ненавидит меня еще больше, чем ты».

Кивнув, я продолжил:

– Да… когда я добрался до офиса Лестера, Великое Просветление уже вовсю работало. Мне нужно было сделать три вещи. Первое и самое главное – заключить сделку с Майком, второе – договориться с Джимом Таорминой, третье – мне нужен был временный офис для проведения собеседований с продавцами, пока не появится постоянное место. Поэтому, войдя в офис Лестера, я не стал терять ни минуты. В этот раз нас было только трое – я, Лестер и Майк. Я сразу приступил к делу. «Назови свою цену, и я ее заплачу, – обратился я к Майку. – Прошу тебя только об одном – возьми основную часть оплаты твоей работы процентами от прибылей, а еще лучше – от дохода. Так тебе не придется думать о том, что я могу обмануть тебя, проводя личные расходы через счета компании». Я улыбнулся ему, изо всех сил стараясь не обращать внимания на его невероятный шнобель. «Майк, я знаю, насколько ты ценный знаток своего дела, и мне не обойтись без тебя. Я никогда не смогу научиться всему тому, что знаешь ты. Майк, ты моя опора, ты мое секретное оружие».

Майку, конечно же, это понравилось, и я знал, что так и будет. Понимаете, на Уолл-стрит люди из операционного отдела – невоспетые герои, те самые, которые обеспечивают функционирование всей брокерской машины, в то время как сами брокеры и банкиры сколачивают себе состояния. На мой взгляд, им сильно недоплачивают, их чудовищно недооценивают. Поэтому я совсем не удивился, когда Майк сказал: «Мне не нужна зарплата. Заплати мне столько, сколько считаешь справедливым, с меня будет довольно». Я уже обсуждал этот вопрос с Лестером, и он сказал, что первоклассный операционист стоит 150 000 долларов в год. Поэтому я сказал Майку: «Как насчет десяти процентов от дохода с потолком в полмиллиона в год?» И дело было сделано. Майк был моим. Тогда я повернулся к Лестеру и сказал: «Позвони Джиму Таормине и сделай так, чтобы он пришел сюда. Я хочу сегодня же заключить с ним сделку. Каков стандартный процент для СНЮ?»

«Ну… гм-м-м…» – замялся Лестер. «Десять процентов от дохода, – отрывисто сказал Майк, – плюс десять долларов за каждый дилерский тикет, но только в покупках. С продаж – ничего. Но самое важное заключается в том, что я не хочу, чтобы наши деньги оставались у него. Раз в неделю мы должны очищать торговый счет. Пусть у него остается небольшой депозит. Скажем, тысяч двадцать пять, и хватит». – «Хорошо, – сказал я и повернулся к Лестеру. – Позвони Джиму, скажи, я буду платить пятнадцать процентов от дохода, но не больше тридцати тысяч долларов в месяц. Больше он от меня ничего не получит. Все остальное мое. Как ты думаешь, он согласится на эти условия?» – «Ну конечно, согласится, – пробормотал Лестер. – Он же на краю банкротства. Но он, как бы это сказать, не из числа энергичных людей. Боюсь, ты отпугнешь его своим напором». – «А ты не бойся, я хорошо знаю, как разговаривать с такими людьми, как Джим, – ответил я. – Ты только позови его сюда, а уж я сделаю все остальное». Само собой, я оказался прав.

Так и родился «Стрэттон». Лестер, извинившись, покинул переговорную комнату, и следующие несколько часов Майк проводил со мной интенсивный курс брокерского бизнеса. Когда, наконец, появился Джим, мне не составило ни малейшего труда договориться с ним меньше чем за минуту.

– А как же вызов в Комиссию по ценным бумагам? – спросил Ублюдок.

Я усмехнулся.

– Ну да, это оказалось самым большим курьезом. Фактически, когда очередь на регистрацию, наконец, дошла до меня, «Стрэттон» работал уже целый год! А когда Комиссия, в конце концов, все же решила подать иск против него, они почему-то не использовали события в Инвестиционном центре, чтобы добить меня.

Я пожал плечами.

– Вот вам и Комиссия по ценным бумагам – правая рука не знает, что творит левая.

Наступило короткое молчание.

– Как долго Инвестиционный центр оставался в бизнесе после этого? – поинтересовался Ублюдок.