Вы можете их назвать?

— Кого‑то конкретно — нет, это просто мои размышления и догадки.

Может, вам известно что‑нибудь об угрозах в адрес мужа? — спросил Рокотов.

Минуту, — встрепенулась вдова, — разве экспертиза ошиблась, определив, что Александр скончался от инфаркта? Вы считаете, что его убили?

Ну почему сразу убили? — примирительно проговорил Константин. — С чего вы взяли?

Но вы же сами спросили про угрозы…

Давайте, Алла Сергеевна, будем откровенны: понимаете, брат вашего мужа довольно известная и влиятельная личность. Он обратился к высоким чинам с просьбой как можно внимательнее разобраться в причинах смерти брата… Поэтому все мои вопросы воспринимайте в качестве обычной процедуры в сложившихся обстоятельствах. И прошу вас, не делайте скоропалительных выводов.

Согласна, спрашивайте…

Повторяю свой вопрос: известны ли вам случаи каких‑нибудь угроз в адрес вашего мужа?

Понимаете, Константин… — она запнулась.

Михайлович, — подсказал Рокотов.

Да, Константин Михайлович, мы с мужем изначально договорились не вмешиваться в дела друг друга: я — в его бензиновые, он — в мои дизайнерские. Угрожали ли ему, не знаю: он ничего об этом не говорил.

Может, настроение у него как‑то резко изменилось в последние дни перед смертью?

Явных изменений я не заметила. Хотя… — женщина задумалась. — Только сейчас, после вашего вопроса, я припомнила, что в последнюю неделю он стал каким‑то… угрюмо–молчаливым, что ли… Спросишь о чем‑нибудь, буркнет в ответ и снова в себя уходит, как улитка в раковину прячется. Не знаю, насколько это важно, но были звонки, которые, правда, вряд ли можно назвать угрожающими, однако…

Расскажите, это может оказаться важным, — подбодрил женщину Константин.

Думаю, примерно за неделю до Сашиной смерти было несколько звонков, которые начали меня раздражать. Я даже приревновала Сашу. Звонок, беру трубку — молчат. Он берет — отвечают… И так несколько раз. Тогда‑то я и решила, что баба ему какая‑то звонит…

Его спрашивали?

Конечно!

А он что?

Обычно отшучивался, а один раз разозлился: «Оставь, говорит, свою дурацкую ревность! Это мне по делу звонят».

Случайно не запомнили, когда звонили, хотя бы один раз: точное время или, может, день?

Мне как‑то в голову не приходило запоминать…

Может, все‑таки вспомните, когда был последний такой звонок? — настаивал Константин.

Да в тот же день, когда Саша умер, и звонили… Запомнила потому, что до этого старалась сама подбегать к телефону, но в тот раз трубку поднял Саша…

Слышали, что он говорил?

Саша все больше молчал. А вот выражение лица было очень мрачным и недовольным, а в конце разговора он произнес только одно слово: «Хорошо!» — и положил трубку…

Скажите, Алла Сергеевна, вы не могли бы ознакомить меня с вещами, которые были у вашего мужа в день смерти?

Собственно, там и смотреть‑то не на что: портмоне, где было шестьсот долларов, три тысячи рублей и визитки, часы «Ролекс», зажигалка, сигареты, ключи от дома… и все, пожалуй…

У него была машина?

Почему была, и есть, конечно… «Мерседес» сто сороковой, лонгированный, черного цвета…

«Точно как у Ростовского!» — отметил про себя Рокотов.

А в тот день где машина находилась?

Во дворе стояла, как и сейчас…

А ключи?

Какие ключи? — не поняла она.

От машины… Ведь среди предметов, которые были при нем, вы их не назвали. Может, забыли?

Нет, их там не было, — растерянно произнесла вдова. — Странно, Саша никогда с ними не расставался: одни были у него, вторые, запасные, у меня… Как он говорил, на всякий пожарный… — Она сглотнула подкативший к горлу комок.

Вы не можете посмотреть, где они, ключи то есть? — попросил Константин.

Пойдемте в Сашин кабинет…

В кабинете вдова взяла с письменного стола полиэтиленовый пакет и принялась доставать из него вещи мужа.

Это то, что мне вернули в милиции. Надо же, вот ключи… А я точно помню, что их не было! — растерянно сказала она.

А может, просто не заметили?

Так их не было и в описи… Вот, сами проверьте! — Женщина протянула ему копию описи, подписанную двумя сотрудниками милиции и понятыми.

У вас в квартире был кто‑нибудь, после того как вы получили эти вещи?

Нет…

А в милицию вы как добирались?

На Сашиной машине: моя‑то на профилактике… — Она наморщила лоб и вдруг воскликнула: — Господи, вспомнила!

Что?

Сашины ключи торчали в замке зажигания…

Не путаете?

Ничего подобного! Помню, подошла к машине, отключила сигнализацию, села за руль, хотела вставить свой ключ в замок, а там уже торчит Сашин ключ… Я была так потрясена смертью мужа, что не придала этому никакого значения. Подумала еще: надо же, Саша забыл…

Такого никогда раньше не было?

Саша был таким аккуратным и пунктуальным человеком, никогда ничего не забывал! — Она задумалась. — А не могло случиться так, что он сел за руль «мерседеса», вставил ключ, а тут подъехал кто- то из знакомых, и он пересел к нему…

А ключ, который никогда не забывал, на этот раз не вытащил… — задумчиво проговорил Константин.

Так вы считаете, что… — снова начала вдова, но Рокотов ее перебил.

Я всего лишь пытаюсь понять, как и почему ваш муж оказался за городом, практически один в лесу, — спокойно объяснил он и задал вопрос: — У него есть записная книжка?

Конечно! Обычно он всегда брал ее с собой, но в тот день она осталась лежать на столе.

Она была открыта или закрыта?

Не помню… кажется, открыта.

А где эта книжка?

Вот! — Алла Сергеевна кивнула на маленькую, в изящном кожаном переплете записную книжку.

Константин взял ее и раскрыл наугад. Наверное, любому известно, что если книга, или записная книжка, или толстая тетрадь долго лежит раскрытой на одной и той же странице, или если часто заглядывают на какую‑то страницу, то когда ее начинают листать, она обязательно распахнется на той же, привычной странице.

В глаза сразу бросился знакомый номер, записанный, как видно, совсем недавно. Просмотрев на всякий случай все записи покойного и не обнаружив ничего стоящего внимания, Константин поблагодарил вдову, попрощался и, оказавшись в машине, поспешил набрать номер, обнаруженный им в записной книжке покойного.